Роман с весьма странным названием «На полпути к могиле» - первая книга цикла «Ночная охотница» американской писательницы Джанин Фрост. Несмотря на мрачное название, это весьма нетривиальная вещь, написанная, по определению самого автора, в стиле романтического городского фэнтези.
Главная героиня цикла, Кэтрин Кроуфолд или проще – Кэт, довольно необычная девушка. Двадцать два года назад ее мать была изнасилована новообращенным вампиром. Именно из-за «юного» возраста кровососа стало возможным появление Кэт на свет уже спустя пять месяцев. Всю свою жизнь Кэтрин была уверена в том, что все без исключения вампиры – зло. Чистое зло, которое следует немедленно уничтожить. Именно этим она и занималась: притворялась лакомой наживкой для кровососов, заманивала их в уединенное место и… убивала. И все было бы хорошо, если бы однажды Кэтрин не встретила особенного вампира – вампира, который оказался ей не по зубам, да к тому же еще и быстро сообразил, кто она такая.
Кэт – красива и сильна. Ее огненные рыжие волосы и серые глаза идеально сочетаются с бледной мраморной кожей. Автор представляет свою героиню как «нечто среднее между Анджелиной Дожоли и Джессикой Альбой». В жилах Кэт течет вампирская кровь, делая девушку не по-человечески сильной и быстрой. Кроме того, глаза Кэт могут светиться зеленым пламенем – так же, как у вампиров. Она – парадокс среди людей и вампиров, одна на миллионы.
События в книге набирают стремительный оборот сразу же после появления в жизни Кэт двухсотлетнего вампира Криспина, который предпочитает называть себя… Кости. После обращения в 1790 году он очнулся на кладбище: «…из костей я поднялся и Кости я стал…». По мнению Кэт, этот мужчина невероятно красив: темно карие глаза контрастируют со светлыми волосами и «безупречной, как алмаз» кожей. Четко очерченные скулы, рот с небольшим изгибом, прямой нос и четко обозначенная линия челюсти. Автор описывает своего персонажа, как «смесь Джуда Лоу, Этана Хоука, Кристиана Бэйла, Вигго Мортенсен, Билли Идола и Джеймса Франко». Одним словом, Кости - мужчина потрясный, а к тому же и невероятно сильный мастер-вампир.
Кости – наемный киллер. Но убивает он… вампиров. Кроме того, у него есть и свои враги, за которыми он охотиться уже много лет. Узнав, кто такая Кэт, Кости понимает, что девушка – идеальная наживка. Так как никто, абсолютно никто, в том числе и он сам, не способен распознать в ней вампира. Он предлагает Кэт сделку – охотиться вместе с ним. Шесть долгих изнурительных недель Кости тренирует девушку, после чего она вступает в игру намного более опасную, нежели могла себе представить.
Ребята выходят на след давнего врага Кости – Хэннеси, который благодаря поддержке представителей властей штата, проворачивает свои темные делишки. Масштабы «бизнеса» этого вампира просто ужасают Кэт. Ее главной целью становится убийство мерзавца, но поймать Хэннеси далеко не так просто. Она даже не подозревает, к чему в итоге приведет эта схватка…
На мой взгляд, книга достойная. Написано без витиеватых шаблонных фраз, присутствует отличный юмор, интересные персонажи и логичный, захватывающий сюжет. Кроме того, история отношений главных героев довольно сложна – им через многое предстоит пройти, чтобы обрести счастье. Уже в первой книге они отлично осознают свои чувства друг к другу, но сложившиеся обстоятельства заставляют Кэт сделать выбор – и она предпочитает подписать добровольно-принудительный контракт с особым отделом ФБР в обмен на свободу любимого.
Одним словом, рекомендую к прочтению – вы гарантировано останетесь довольны.
Данная статья подготовлена специально для truebloodsite.org
Полное или частичное копирование запрещено
Цитаты:
Кэт – красива и сильна. Ее огненные рыжие волосы и серые глаза идеально сочетаются с бледной мраморной кожей. Автор представляет свою героиню как «нечто среднее между Анджелиной Дожоли и Джессикой Альбой». В жилах Кэт течет вампирская кровь, делая девушку не по-человечески сильной и быстрой. Кроме того, глаза Кэт могут светиться зеленым пламенем – так же, как у вампиров. Она – парадокс среди людей и вампиров, одна на миллионы.
События в книге набирают стремительный оборот сразу же после появления в жизни Кэт двухсотлетнего вампира Криспина, который предпочитает называть себя… Кости. После обращения в 1790 году он очнулся на кладбище: «…из костей я поднялся и Кости я стал…». По мнению Кэт, этот мужчина невероятно красив: темно карие глаза контрастируют со светлыми волосами и «безупречной, как алмаз» кожей. Четко очерченные скулы, рот с небольшим изгибом, прямой нос и четко обозначенная линия челюсти. Автор описывает своего персонажа, как «смесь Джуда Лоу, Этана Хоука, Кристиана Бэйла, Вигго Мортенсен, Билли Идола и Джеймса Франко». Одним словом, Кости - мужчина потрясный, а к тому же и невероятно сильный мастер-вампир.
Кости – наемный киллер. Но убивает он… вампиров. Кроме того, у него есть и свои враги, за которыми он охотиться уже много лет. Узнав, кто такая Кэт, Кости понимает, что девушка – идеальная наживка. Так как никто, абсолютно никто, в том числе и он сам, не способен распознать в ней вампира. Он предлагает Кэт сделку – охотиться вместе с ним. Шесть долгих изнурительных недель Кости тренирует девушку, после чего она вступает в игру намного более опасную, нежели могла себе представить.
Ребята выходят на след давнего врага Кости – Хэннеси, который благодаря поддержке представителей властей штата, проворачивает свои темные делишки. Масштабы «бизнеса» этого вампира просто ужасают Кэт. Ее главной целью становится убийство мерзавца, но поймать Хэннеси далеко не так просто. Она даже не подозревает, к чему в итоге приведет эта схватка…
На мой взгляд, книга достойная. Написано без витиеватых шаблонных фраз, присутствует отличный юмор, интересные персонажи и логичный, захватывающий сюжет. Кроме того, история отношений главных героев довольно сложна – им через многое предстоит пройти, чтобы обрести счастье. Уже в первой книге они отлично осознают свои чувства друг к другу, но сложившиеся обстоятельства заставляют Кэт сделать выбор – и она предпочитает подписать добровольно-принудительный контракт с особым отделом ФБР в обмен на свободу любимого.
Одним словом, рекомендую к прочтению – вы гарантировано останетесь довольны.
Данная статья подготовлена специально для truebloodsite.org
Полное или частичное копирование запрещено
Цитаты:
Поодаль от светильников, в тени, я увидела макушку склоненной головы. Мужчина в переливах света казался почти седым, но лоб был гладким. Когда он поднял голову и встретил мой пристальный взгляд, провалы и контуры слились в лицо. Брови заметно темнее очень светлых волос. И глаза тоже темные, так глубоко посажены, что я не смогла угадать, какого они цвета. Скулы как из мрамора высечены, а из-под ворота рубашки поблескивает безупречная кожа — бриллианты в сливках.
Бинго!
Налепив на лицо притворную улыбочку, я, старательно пошатываясь, прошагала через зал, плюхнулась на стул напротив него и протянула как могла соблазнительно:
— Приветик, красавчик!
— Не время.
Это было сказано резко, с отчетливым британским акцентом. Я недоуменно поморгала, решив было, что спьяну недопоняла его.
— Простите?
— Я занят, — нетерпеливо и раздраженно бросил он.
Я суматошно соображала: неужто ошиблась? Для проверки протянула руку и легонько провела пальцем по его ладони. По коже прямо искры проскочили. Нет, точно не человек.
— Я просто подумала, э-э... — Спотыкаясь на словах, я гадала, чем бы его приманить.
Честно говоря, такое случилось впервые. Обычно их брат — легкая добыча. А вести себя как настоящая профессионалка я не умела.
— Не хочешь по...ться?
Слова нашлись сами, и я с ужасом услышала свой голос, выговаривающий такое. Едва не зажала ладонью рот. Никогда я подобных слов не произносила.
Он, отказав мне второй раз, отвернулся, но теперь снова взглянул на меня, насмешливо кривя губы. В темных глазах мелькнуло одобрение.
— Сейчас не время, милая. Придется отложить. Будь умницей, пташка, лети отсюда. Я тебя сам найду.
Бинго!
Налепив на лицо притворную улыбочку, я, старательно пошатываясь, прошагала через зал, плюхнулась на стул напротив него и протянула как могла соблазнительно:
— Приветик, красавчик!
— Не время.
Это было сказано резко, с отчетливым британским акцентом. Я недоуменно поморгала, решив было, что спьяну недопоняла его.
— Простите?
— Я занят, — нетерпеливо и раздраженно бросил он.
Я суматошно соображала: неужто ошиблась? Для проверки протянула руку и легонько провела пальцем по его ладони. По коже прямо искры проскочили. Нет, точно не человек.
— Я просто подумала, э-э... — Спотыкаясь на словах, я гадала, чем бы его приманить.
Честно говоря, такое случилось впервые. Обычно их брат — легкая добыча. А вести себя как настоящая профессионалка я не умела.
— Не хочешь по...ться?
Слова нашлись сами, и я с ужасом услышала свой голос, выговаривающий такое. Едва не зажала ладонью рот. Никогда я подобных слов не произносила.
Он, отказав мне второй раз, отвернулся, но теперь снова взглянул на меня, насмешливо кривя губы. В темных глазах мелькнуло одобрение.
— Сейчас не время, милая. Придется отложить. Будь умницей, пташка, лети отсюда. Я тебя сам найду.
— Ну! — Голос у меня срывался от страха и отвращения. — Убивай же, ты, жалкий кровосос!
Он наградил меня насмешливым взглядом.
— Засранец, кровосос... Ты целуешь мамочку губками, которыми выговаривала такие слова?
— Не смей говорить о моей матери, убийца. Не таким, как ты, о ней говорить!
Губы у него дрогнули в улыбке.
— Разбитый горшок упрекает чайник, что он черен? Ты убивала у меня на глазах. К тому же, если верить твоим словам, ты такая же, как я.
Я замотала головой.
— Вовсе я не такая! Вы все — чудовища, охотитесь на невинных людей и думать не думаете о тех, чью жизнь погубили! А я убивала вампиров, которые на меня нападали, — им просто не повезло, что я оказалась наготове. Может, в моих жилах и течет немного их проклятой крови, но я, во всяком случае, пользуюсь этим, чтобы...
— Ох, да хватит уже, — бросил он устало, как будто ребенка отчитывал. — Ты всегда столько трещишь? Неудивительно, что парни норовили сразу вцепиться тебе в глотку. Не могу сказать, что осуждаю их.
Он наградил меня насмешливым взглядом.
— Засранец, кровосос... Ты целуешь мамочку губками, которыми выговаривала такие слова?
— Не смей говорить о моей матери, убийца. Не таким, как ты, о ней говорить!
Губы у него дрогнули в улыбке.
— Разбитый горшок упрекает чайник, что он черен? Ты убивала у меня на глазах. К тому же, если верить твоим словам, ты такая же, как я.
Я замотала головой.
— Вовсе я не такая! Вы все — чудовища, охотитесь на невинных людей и думать не думаете о тех, чью жизнь погубили! А я убивала вампиров, которые на меня нападали, — им просто не повезло, что я оказалась наготове. Может, в моих жилах и течет немного их проклятой крови, но я, во всяком случае, пользуюсь этим, чтобы...
— Ох, да хватит уже, — бросил он устало, как будто ребенка отчитывал. — Ты всегда столько трещишь? Неудивительно, что парни норовили сразу вцепиться тебе в глотку. Не могу сказать, что осуждаю их.
— Черти адовы, посмотри на свои глаза!
Я так глубоко ушла в лихорадочную молитву, что не заметила, как он отстранился. Он уставился на меня, приоткрыв в изумлении рот с торчащими клыками. Его лицо освещалось теперь зеленоватым отблеском моих глаз. И его карие глаза светились тем же светом, так что два изумрудных луча скрестились в темноте.
— Посмотри на свои проклятые глаза!
Он обхватил мою голову руками, словно собирался открутить ее. Я, как сквозь туман, не опомнившись от предсмертного ужаса, пробормотала в ответ:
— Чего ради мне на них смотреть? Я уже видела. Они из серых становятся зелеными, когда я не в себе. Ну, доволен? Так тебе вкуснее будет?
Он выпустил мою голову, словно обжегся. Я повисла на цепях. Адреналин в крови иссяк, оставив меня в смутной летаргии. Звук его шагов отразился от каменных стен.
— Черт, так ты не соврала. Стало быть, нет. У тебя бьется сердце, но глаза светятся зеленым только у вампиров. Невероятно!
Я так глубоко ушла в лихорадочную молитву, что не заметила, как он отстранился. Он уставился на меня, приоткрыв в изумлении рот с торчащими клыками. Его лицо освещалось теперь зеленоватым отблеском моих глаз. И его карие глаза светились тем же светом, так что два изумрудных луча скрестились в темноте.
— Посмотри на свои проклятые глаза!
Он обхватил мою голову руками, словно собирался открутить ее. Я, как сквозь туман, не опомнившись от предсмертного ужаса, пробормотала в ответ:
— Чего ради мне на них смотреть? Я уже видела. Они из серых становятся зелеными, когда я не в себе. Ну, доволен? Так тебе вкуснее будет?
Он выпустил мою голову, словно обжегся. Я повисла на цепях. Адреналин в крови иссяк, оставив меня в смутной летаргии. Звук его шагов отразился от каменных стен.
— Черт, так ты не соврала. Стало быть, нет. У тебя бьется сердце, но глаза светятся зеленым только у вампиров. Невероятно!
О, может, ты и справлялась с совсем уж зелеными, наверняка не старше двадцати лет. С теми, кто едва из пеленок. Но с вампирами-мастерами... вроде меня... — Он понизил голос до угрожающего шепота: — Размахивай хоть двумя колами, тебе до меня не добраться. Не пройдет и минуты, как я уже буду выковыривать тебя из зубов. Так вот, я предлагаю сделку. Можешь продолжать свое любимое занятие — убивать вампиров. Но охотиться будешь только на тех, кто нужен мне. Никаких исключений. Ты наживка, я крючок. Это грандиозная идея!
Это был сон. Страшный-страшный сон. Верно, моя печень взбунтовалась от излишка джина с тоником. Вот она, сделка с дьяволом. И сколько же стоит моя душа? В его взгляде было ожидание ответа и в то же время — угроза. Если я откажусь, что будет дальше, можно не гадать. Официант, стакана не нужно, я выпью из горлышка! Поднимем тост, вышибем пробку из моего горла. А сказав «да», я заключу сделку с чистым злом.
Это был сон. Страшный-страшный сон. Верно, моя печень взбунтовалась от излишка джина с тоником. Вот она, сделка с дьяволом. И сколько же стоит моя душа? В его взгляде было ожидание ответа и в то же время — угроза. Если я откажусь, что будет дальше, можно не гадать. Официант, стакана не нужно, я выпью из горлышка! Поднимем тост, вышибем пробку из моего горла. А сказав «да», я заключу сделку с чистым злом.
Он схватил меня за руку повыше локтя. Я дернулась, но он держал крепко. Скорее подались бы железные прутья.
— Сила у тебя оставляет желать много лучшего. Ты сильнее мужчины-человека, но едва сравняешься с самым слабым вампиром. Над этим мы тоже поработаем. И растяжка у тебя дерьмовая, так что ты в драке совсем не пользуешься ногами. А ноги — ценное оружие, забывать о них не следует. Что касается твоего проворства... ну, тут, возможно, ничего не поделаешь. Но мы все же попробуем. По моему расчету, у нас будет около шести недель, прежде чем тебя придется взять на дело. Да, пять недель на усердные тренировки и неделя, чтобы заняться твоей внешностью.
— Внешностью? — От возмущения я заговорила в полный голос. Как смеет этот мертвец меня критиковать? — Чем плоха моя внешность?
Кости снисходительно улыбнулся:
— Да нет, все не так ужасно, но, прежде чем выпускать тебя в свет, кое-что придется подправить.
— Ты...
— В конце концов, мы ведем охоту на крупную рыбу, милая. На мешковатые джинсы и заурядную мордашку такие не клюнут. Ты не узнаешь сексапильность, даже если она цапнет тебя за задницу.
— Боже мой, я хочу...
— Хватит болтать языком. Ты собиралась позвонить мамочке? Идем. Мой мобильный в задней комнате.
Мысленно я подвергла его связанное и беспомощное тело всем известным мне пыткам, но в реальном мире прикусила язык и пошла за ним в глубину пещеры.
— Сила у тебя оставляет желать много лучшего. Ты сильнее мужчины-человека, но едва сравняешься с самым слабым вампиром. Над этим мы тоже поработаем. И растяжка у тебя дерьмовая, так что ты в драке совсем не пользуешься ногами. А ноги — ценное оружие, забывать о них не следует. Что касается твоего проворства... ну, тут, возможно, ничего не поделаешь. Но мы все же попробуем. По моему расчету, у нас будет около шести недель, прежде чем тебя придется взять на дело. Да, пять недель на усердные тренировки и неделя, чтобы заняться твоей внешностью.
— Внешностью? — От возмущения я заговорила в полный голос. Как смеет этот мертвец меня критиковать? — Чем плоха моя внешность?
Кости снисходительно улыбнулся:
— Да нет, все не так ужасно, но, прежде чем выпускать тебя в свет, кое-что придется подправить.
— Ты...
— В конце концов, мы ведем охоту на крупную рыбу, милая. На мешковатые джинсы и заурядную мордашку такие не клюнут. Ты не узнаешь сексапильность, даже если она цапнет тебя за задницу.
— Боже мой, я хочу...
— Хватит болтать языком. Ты собиралась позвонить мамочке? Идем. Мой мобильный в задней комнате.
Мысленно я подвергла его связанное и беспомощное тело всем известным мне пыткам, но в реальном мире прикусила язык и пошла за ним в глубину пещеры.
— У тебя на шее... — Она как будто не верила своим глазам.
Я в ужасе протиснулась мимо нее и влетела в ближайшую ванную. Неужели отметины от клыков? Господи, так он меня все-таки укусил, а я и не заметила?
Однако стоило мне взглянуть на свое отражение, все объяснилось. На шее там и сям виднелись голубоватые и синие засосы, четыре... нет, пять. Никаких проколов от вампирских зубов, а простые, несомненные засосы. Расстегнув рубашку Кости, я обнаружила такие же следы и на груди. Спасибо еще, у нее застежка под горло, не то бы мои вообще упали замертво.
— Я знаю, что это такое, — громыхал на крыльце дедушка Джо. — Как тебе только не стыдно, болтаешься неизвестно где, не замужем, а шляешься всю ночь! Стыд и срам!
— Стыд и срам, — эхом отозвалась бабушка.
Приятно видеть, что они все еще в ладу между собой на сорок четвертом году брака.
Я в ужасе протиснулась мимо нее и влетела в ближайшую ванную. Неужели отметины от клыков? Господи, так он меня все-таки укусил, а я и не заметила?
Однако стоило мне взглянуть на свое отражение, все объяснилось. На шее там и сям виднелись голубоватые и синие засосы, четыре... нет, пять. Никаких проколов от вампирских зубов, а простые, несомненные засосы. Расстегнув рубашку Кости, я обнаружила такие же следы и на груди. Спасибо еще, у нее застежка под горло, не то бы мои вообще упали замертво.
— Я знаю, что это такое, — громыхал на крыльце дедушка Джо. — Как тебе только не стыдно, болтаешься неизвестно где, не замужем, а шляешься всю ночь! Стыд и срам!
— Стыд и срам, — эхом отозвалась бабушка.
Приятно видеть, что они все еще в ладу между собой на сорок четвертом году брака.
— Кто он, Кэтрин? — спросила она, не успев закрыть дверь.
Надо было что-то отвечать.
— Я с ним познакомилась, когда высматривала вампиров. У нас... э... много общего. Он тоже их убивает.
Не стоило вдаваться в подробности. Например, упоминать, что он и сам из них.
— Это... у вас это серьезно?
— Нет! — с таким пылом выкрикнула я, что она нахмурилась.
Здорово звучит, да? Нет, между нами ничего нет, потому что он, строго говоря, мертвый, зато красив, как греческий бог, и в постели настоящий герой.
— Так почему же... — Она искренне недоумевала.
Я со вздохом прилегла на кровать. Как объяснить собственной матери, что такое безумная страсть?
— Ну, просто так получилось. Я не подумала заранее.
Она ужаснулась:
— Ты не предохранялась?
— Это было ни к чему, — правдиво ответила я, не успев подумать.
Она зажала ладонью рот:
— Это как же ни к чему? Ты можешь забеременеть. Или заразиться!
Мне потребовалось немалое усилие, чтобы не закатить глаза. Стоило только вообразить ответ: «Не волнуйся, мам. Он вампир, притом старый, так что ни беременность, ни инфекции мне не грозят».
Вместо всего этого я просто попросила ее не волноваться.
Надо было что-то отвечать.
— Я с ним познакомилась, когда высматривала вампиров. У нас... э... много общего. Он тоже их убивает.
Не стоило вдаваться в подробности. Например, упоминать, что он и сам из них.
— Это... у вас это серьезно?
— Нет! — с таким пылом выкрикнула я, что она нахмурилась.
Здорово звучит, да? Нет, между нами ничего нет, потому что он, строго говоря, мертвый, зато красив, как греческий бог, и в постели настоящий герой.
— Так почему же... — Она искренне недоумевала.
Я со вздохом прилегла на кровать. Как объяснить собственной матери, что такое безумная страсть?
— Ну, просто так получилось. Я не подумала заранее.
Она ужаснулась:
— Ты не предохранялась?
— Это было ни к чему, — правдиво ответила я, не успев подумать.
Она зажала ладонью рот:
— Это как же ни к чему? Ты можешь забеременеть. Или заразиться!
Мне потребовалось немалое усилие, чтобы не закатить глаза. Стоило только вообразить ответ: «Не волнуйся, мам. Он вампир, притом старый, так что ни беременность, ни инфекции мне не грозят».
Вместо всего этого я просто попросила ее не волноваться.
— Вы кто? — резко спросил он у Кости.
Я готова была вылезти, с историей, что он учится на моем курсе, но Кости уже отвечал безупречно вежливым тоном:
— Я — милая девушка, приехала пригласить вашу внучку на выходные.
А?
Тут высунулась и бабушка — и тоже разинула рот, уставившись на стоящего в дверях Кости.
— Кто вы? — как попугай повторила она.
— Милая девушка, заехала пригласить вашу внучку на выходные, — невозмутимо повторил он, уставившись прямо ей в глаза.
Его взгляд сверкнул зеленым. Глаза у бабушки стали такими же стеклянными, как у деда, и она коротко кивнула.
— О, как это мило. Вы милая девушка! Раз вы ей подружка, научите-ка ее уму-разуму. Она сегодня явилась домой за полдень, да еще с синяками на шее.
Господи Иисусе, как это я сквозь землю не провалилась? Кости проглотил смешок и торжественно кивнул:
— Не переживайте, бабушка. Мы отправимся на библейское собрание и выгоним из нее дьявола.
— Вот и хорошо, — одобрительно вмешался стоявший с неподвижным лицом дедушка. — Как раз то, что ей нужно. Она с детства удержу не знала.
Я готова была вылезти, с историей, что он учится на моем курсе, но Кости уже отвечал безупречно вежливым тоном:
— Я — милая девушка, приехала пригласить вашу внучку на выходные.
А?
Тут высунулась и бабушка — и тоже разинула рот, уставившись на стоящего в дверях Кости.
— Кто вы? — как попугай повторила она.
— Милая девушка, заехала пригласить вашу внучку на выходные, — невозмутимо повторил он, уставившись прямо ей в глаза.
Его взгляд сверкнул зеленым. Глаза у бабушки стали такими же стеклянными, как у деда, и она коротко кивнула.
— О, как это мило. Вы милая девушка! Раз вы ей подружка, научите-ка ее уму-разуму. Она сегодня явилась домой за полдень, да еще с синяками на шее.
Господи Иисусе, как это я сквозь землю не провалилась? Кости проглотил смешок и торжественно кивнул:
— Не переживайте, бабушка. Мы отправимся на библейское собрание и выгоним из нее дьявола.
— Вот и хорошо, — одобрительно вмешался стоявший с неподвижным лицом дедушка. — Как раз то, что ей нужно. Она с детства удержу не знала.
Ножи выпали из моих ослабевших пальцев. Я не могла отвести взгляд. Сколько вампиров я поубивала за эти годы, а жертвы их ни разу не видела. Читать в книгах — совсем не то, что видеть живое, дышащее доказательство чужой жестокости. Я смотрела на ее горло, на запястье, на складку между бедрами. Всюду открытые проколы, из которых еще сочилась кровь.
Чарли рассмеялся, словно над общей шуткой:
— Фью-у, котенок-то у тебя царапучий, а? Приглядывай за своим хозяйством, а то она, того гляди, подвесит его себе на пояс.
Кости рассмеялся в ответ:
— Это вряд ли, приятель. Ей слишком нравится, как оно работает, она меня без инструмента не оставит.
Мне стало дурно, в голове застучал молот. Как он может тратить время, когда кровь этой девушки вытекает на ковер? Господи, а если это и есть настоящий Кости? Если все прежнее было игрой? То есть разве я его знаю? Может, он с самого начала к этому и стремился и забавлялся, когда обманом заставил меня ему помогать? Голос матери зазвучал у меня в ушах. Они все — зло, Кэтрин. Чудовища, чудовища...
— Фью-у, котенок-то у тебя царапучий, а? Приглядывай за своим хозяйством, а то она, того гляди, подвесит его себе на пояс.
Кости рассмеялся в ответ:
— Это вряд ли, приятель. Ей слишком нравится, как оно работает, она меня без инструмента не оставит.
Мне стало дурно, в голове застучал молот. Как он может тратить время, когда кровь этой девушки вытекает на ковер? Господи, а если это и есть настоящий Кости? Если все прежнее было игрой? То есть разве я его знаю? Может, он с самого начала к этому и стремился и забавлялся, когда обманом заставил меня ему помогать? Голос матери зазвучал у меня в ушах. Они все — зло, Кэтрин. Чудовища, чудовища...
— Пустяки, детка, — улыбнулась она. — Будь доброй к нашему мальчику и помни: веди себя хорошо только тогда, когда это веселее, чем вести себя плохо!
— Ты здорово играл, и я не знала, что и думать. Господи, разве я виновата? Последние шесть лет мне каждый день вбивали в голову, что все вампиры — злобные порочные мерзавцы, и на сегодняшний день ты — единственное известное мне исключение.
Кости фыркнул от неожиданности:
— Знаешь, это самое приятное, что мне приходилось от тебя слышать.
Кости фыркнул от неожиданности:
— Знаешь, это самое приятное, что мне приходилось от тебя слышать.
— Скрещенные кости. Очень подходящий значок. — Татуировка была не сплошной — просто контур костей. Чернила только подчеркивали белизну кожи. — Когда тебе это сделали?
— Шестьдесят лет назад. Получил от друга, морского пехотинца. Он погиб на Второй мировой.
Господи, а еще говорят о разрыве между поколениями. Эта татуировка оказалась втрое старше меня.
— Шестьдесят лет назад. Получил от друга, морского пехотинца. Он погиб на Второй мировой.
Господи, а еще говорят о разрыве между поколениями. Эта татуировка оказалась втрое старше меня.
— Потому что это неправильно. Одно дело, когда мы с тобой не спали, а содержанкой я быть не хочу. Не могу быть одновременно любовницей и партнером. В общем, выбирай сам. Если ты мне платишь, я больше с тобой не сплю. Оставляешь деньги себе, и постель продолжается.
Кости открыто расхохотался, шагнул ко мне:
— А ты еще удивляешься, за что я тебя люблю! Если хорошенько разобраться, ты мне платишь за то, что я тебя имею. Ведь стоит мне перестать, и я должен тебе двадцать процентов от каждого контракта. Черт побери, Котенок, ты снова делаешь из меня шлюху.
— Это... я не... Черт, ты же знаешь, что я имела в виду!
Кости открыто расхохотался, шагнул ко мне:
— А ты еще удивляешься, за что я тебя люблю! Если хорошенько разобраться, ты мне платишь за то, что я тебя имею. Ведь стоит мне перестать, и я должен тебе двадцать процентов от каждого контракта. Черт побери, Котенок, ты снова делаешь из меня шлюху.
— Это... я не... Черт, ты же знаешь, что я имела в виду!
Тимми носил очки, а фигура еще напоминала о нескладном подростке. Мой подозрительный внутренний радар пока что не обнаружил в нем ничего угрожающего. Однако до сих пор всякий, кто проявлял ко мне доброту, имел к тому тайную причину. Дэнни? Одноразовый трах. Ральфи и Мартин? Попытка изнасилования. Стефани? Торговля людьми. У меня имелись основания для паранойи. Если бы от его кофе мне хоть самую малость стало не по себе, я внесла бы Тимми в тот же список.
— Вампир без хозяина — законная добыча, нинья. Что бы с ним ни проделывали, никто не потребует ответа. Это как с вашими государствами. Если ты человек без подданства, к кому ты обратишься в беде? Кто тебя защитит?
— Вы живете в дьявольски жестоком мире, — заметила я, радуясь, что у меня бьется сердце.
— Не будь наивной, — жестко одернула она меня. — Наша система намного милосерднее вашей. Сколько людей каждый день умирает от голода, потому что ваш народ отказывается заботиться о своих? Или еще — сколько американцев умирают от болезней, которые поддаются лечению, но в нем отказывают, потому что им оно не по карману? Вампиры никогда не оставят своих голодными или нищими. Даже Хеннесси, хоть он и скотина, счел бы для себя оскорблением допустить до такого тех, кто ему принадлежит. Поразмысли над этим. Худший из нашего рода обращается со своими лучше, чем ваши государства со своими гражданами.
— Вы живете в дьявольски жестоком мире, — заметила я, радуясь, что у меня бьется сердце.
— Не будь наивной, — жестко одернула она меня. — Наша система намного милосерднее вашей. Сколько людей каждый день умирает от голода, потому что ваш народ отказывается заботиться о своих? Или еще — сколько американцев умирают от болезней, которые поддаются лечению, но в нем отказывают, потому что им оно не по карману? Вампиры никогда не оставят своих голодными или нищими. Даже Хеннесси, хоть он и скотина, счел бы для себя оскорблением допустить до такого тех, кто ему принадлежит. Поразмысли над этим. Худший из нашего рода обращается со своими лучше, чем ваши государства со своими гражданами.
Часы дробили одиннадцать, и Кэт — охотница за вампирами собралась на охоту, хотя мое охотничье снаряжение и составлял лишь лифчик, завитые волосы и короткое платье. Да, работа грязная, но я ее выполню. Сюда, сюда, кровопийцы! Бар открыт!
Он наклонился, обнял ладонями мое лицо. Те же пальцы, которые только что сокрушали и калечили, нежно, как хрупкий кристалл, погладили мои щеки.
— Ладно. Обещаю его не убивать.
Слишком уж легко он согласился. Я прищурилась:
— И еще обещай никогда не калечить, не уродовать, не ослеплять, не пить кровь и вообще ничем не вредить Дэнни Мильтону. И не позволять никому проделывать это у тебя на глазах.
— Эй, так нечестно, — возмутился он.
Видно, не зря я не ограничилась первым обещанием.
— Дай слово!
Он утомленно хмыкнул:
— Ладно. Черти адовы, не слишком ли хорошо я обучил тебя предусмотрительности?
— Отлично обучил.
Слишком уж легко он согласился. Я прищурилась:
— И еще обещай никогда не калечить, не уродовать, не ослеплять, не пить кровь и вообще ничем не вредить Дэнни Мильтону. И не позволять никому проделывать это у тебя на глазах.
— Эй, так нечестно, — возмутился он.
Видно, не зря я не ограничилась первым обещанием.
— Дай слово!
Он утомленно хмыкнул:
— Ладно. Черти адовы, не слишком ли хорошо я обучил тебя предусмотрительности?
— Отлично обучил.
— Разве такое забудешь? — фыркнул он. — Здесь ты хотела меня убить. Так нервничала, то и дело краснела. Никогда меня не пытались убить так застенчиво.
Я открыла входную дверь — и тут же захлопнула ее, вскрикнув:
— Господи Иисусе!
Кости в мгновение ока оказался рядом — по-прежнему голый, зато с ножом в руке. При виде его я снова вскрикнула, а в дверь раздраженно застучали:
— Кэтрин, в чем дело? Открой сейчас же!
Я впала в дикую безумную панику.
— Это моя мать, — прошипела я, как будто Кости сам не догадывался. — Срань господня! Тебе надо спрятаться!
— Господи Иисусе!
Кости в мгновение ока оказался рядом — по-прежнему голый, зато с ножом в руке. При виде его я снова вскрикнула, а в дверь раздраженно застучали:
— Кэтрин, в чем дело? Открой сейчас же!
Я впала в дикую безумную панику.
— Это моя мать, — прошипела я, как будто Кости сам не догадывался. — Срань господня! Тебе надо спрятаться!
Как ему объяснить?
— Ну... помнишь, я говорила, что между нами есть что-то общее, потому что мы оба росли без отца. Только у меня случай немножко сложнее, чем твой. Мой отец был... англичанин. Он изнасиловал мою мать, и поэтому... с тех пор она ненавидит англичан. Ты же знаешь, мой парень англичанин, и я тоже... наполовину англичанка, и ее это, по правде сказать, никогда не радовало. Если она узнает, что я встречаюсь с англичанином, она, мне кажется, отвернется от меня... станет чужой.
— Ну... помнишь, я говорила, что между нами есть что-то общее, потому что мы оба росли без отца. Только у меня случай немножко сложнее, чем твой. Мой отец был... англичанин. Он изнасиловал мою мать, и поэтому... с тех пор она ненавидит англичан. Ты же знаешь, мой парень англичанин, и я тоже... наполовину англичанка, и ее это, по правде сказать, никогда не радовало. Если она узнает, что я встречаюсь с англичанином, она, мне кажется, отвернется от меня... станет чужой.
— О... — Тимми поднялся, пошаркал ногами и выпалил: — Если у тебя с ним не выйдет, может, я его заменю?
Я застыла в одном ботинке. Bay, как это я не предвидела?
— Я знаю, что манеры у меня не того и на романтического злодея, вроде этого твоего, я не потяну, но все равно ведь твоя мама считает меня твоим любовником, так что... я вроде как получил предварительное «добро», — неловко закончил он. — Что скажешь?
«Что, если бы Кости тебя услышал, это были бы твои последние слова...»
Я застыла в одном ботинке. Bay, как это я не предвидела?
— Я знаю, что манеры у меня не того и на романтического злодея, вроде этого твоего, я не потяну, но все равно ведь твоя мама считает меня твоим любовником, так что... я вроде как получил предварительное «добро», — неловко закончил он. — Что скажешь?
«Что, если бы Кости тебя услышал, это были бы твои последние слова...»
— Я скажу, что я — капризная, ненадежная, упрямая, ревнивая стерва со склонностью к убийствам, и ты должен меня заверить, что тебя это устраивает, потому что я такая, а нужен мне ты. Я тосковала по тебе каждую минуту этой недели и ни дня не хочу больше провести без тебя. Если мать откажется от меня за связь с вампиром, так тому и быть, но я решила — и не стану извиняться за свое решение.
Он так долго молчал, что я встревожилась. Не слишком ли откровенна я была в своей самооценке? Конечно, в резюме такого не напишешь, но я хотела быть честной...
Он так долго молчал, что я встревожилась. Не слишком ли откровенна я была в своей самооценке? Конечно, в резюме такого не напишешь, но я хотела быть честной...
— Ты не успокоишься, пока не получишь меня всю, да? Тело, кровь, доверие... и тебе еще мало.
Он понял, о чем я говорю, и ответил без промедления:
— Больше всего мне нужно твое сердце. Больше всего. Ты права. Я не успокоюсь, пока не получу его.
Слезы уже выкатились мне на щеки, я не могла больше скрывать правду. Не знаю, как я могла молчать о ней так долго.
— Оно уже и так твое. Так что можешь успокоиться.
Он понял, о чем я говорю, и ответил без промедления:
— Больше всего мне нужно твое сердце. Больше всего. Ты права. Я не успокоюсь, пока не получу его.
Слезы уже выкатились мне на щеки, я не могла больше скрывать правду. Не знаю, как я могла молчать о ней так долго.
— Оно уже и так твое. Так что можешь успокоиться.
Кости сел на кровать и похлопал себя по коленям. Я уселась, как маленькая девочка на колени к Санта-Клаусу на рождественской ярмарке. Только девочки не обнимают Санту за шею и не пьют из него кровь.
— Я и не сознавала, насколько вы другие. И как тебе удается не падать в обморок, заходя в общественный туалет? — Забавно, что только не приходит в голову в самые неподходящие моменты!
— А этот? Он не из Бюро... ни целлюлита, ни брюшка...
Уильямс расхохотался, открыв зубы, пожелтевшие от кофе и сигарет:
— Верно. Тэйт — сержант спецназа, очень малоизвестного отделения этих войск.
Уильямс расхохотался, открыв зубы, пожелтевшие от кофе и сигарет:
— Верно. Тэйт — сержант спецназа, очень малоизвестного отделения этих войск.
— Я хочу выиграть войну, а не одно-единственное сражение. Согласен. Но только при условии, что вы прекращаете всякие контакты с ним и с другими друзьями из нелюдей, если вы таких завели. Я не стану рисковать своими людьми и не допущу шпионов в свои войска только потому, что кто-то удовлетворяет вас в постели.
Оскорбление было преднамеренным. Стало быть, и этот страдает предрассудками.
Оскорбление было преднамеренным. Стало быть, и этот страдает предрассудками.
Боже, она права. Кости не стал бы спокойно смотреть, как я умираю от старости. Он бы захотел изменить меня, а на это я никогда бы не пошла. Пожалуй, наша любовь была обречена с первой минуты, и предрассудки матери, и предложение Дона только доказывали, что это так. Кости не уставал повторять: сражаешься в тех битвах, где есть надежда победить. Ну, этой битвы мне не выиграть, но спасти его я могу. И спасти мать тоже, а потом использовать свои способности для защиты других людей. С такой точки зрения разбитое сердце — не слишком высокая цена.
«А как иначе? — возразила логичная часть моего существа. — Любишь его? Докажи. Спаси его».
Я решительно проглотила слезы. Лучше не оттягивать. «Ты же знаешь, что решила правильно. Он надолго переживет тебя и, в конце концов, забудет».
Я решительно проглотила слезы. Лучше не оттягивать. «Ты же знаешь, что решила правильно. Он надолго переживет тебя и, в конце концов, забудет».
— Два перелома бедра, два перелома плечевых костей, шесть сломанных ребер, трещина в ключице, перелом носа, небольшое внутреннее кровотечение, ссадины и пониженный гемоглобин. На лечение уйдет не одна неделя.
— Увидим, — буркнула я.
Тэйт Бредли был весь в лубках и растяжках. Когда мы вошли, у него дрогнули ресницы. Я придвинула стул и села рядом.
— Привет.
Полные боли глаза взглянули мне в лицо.
— Берешь в команду, Кэт?
Вопрос был задан хриплым шепотом, но, услышав его, я чуть не улыбнулась. Чуть.
— Хочешь взять абонемент на такие переделки?
— Да, черт побери. — Хрипло, но твердо.
Я недоверчиво покачала головой:
— Тогда поздравляю. Ты первый в команде.
— Увидим, — буркнула я.
Тэйт Бредли был весь в лубках и растяжках. Когда мы вошли, у него дрогнули ресницы. Я придвинула стул и села рядом.
— Привет.
Полные боли глаза взглянули мне в лицо.
— Берешь в команду, Кэт?
Вопрос был задан хриплым шепотом, но, услышав его, я чуть не улыбнулась. Чуть.
— Хочешь взять абонемент на такие переделки?
— Да, черт побери. — Хрипло, но твердо.
Я недоверчиво покачала головой:
— Тогда поздравляю. Ты первый в команде.