«Солнце полуночи» - это двенадцать глав незаконченного романа Стефани Мейер, которые были незаконно размещены в сети. Роман фактически пересказывает события книги «Сумерки», но в отличии от нее, повествование ведется от лица Эдварда Каллена.
Чувства Эдварда порой неоднозначны: ненависть, страсть, любовь – переплетаются воедино. Роман помогает разобраться в эмоциях вампира.
Стефани Мейер подтверждает, что роман был опубликован в сети незаконно, она догадывается, кто стоит за этим, но считает действия этого человека незлоумышленными. Тем не менее, писательнице не хотелось бы, чтобы читатели интересовались неотредактированной версией, ведь, по словам Стефани, литература – это не математика, иногда от эмоций зависит написание и конечный исход книги.
Но, несмотря на это, Мейер предприняла серьезный шаг – на своем сайте она самолично выложила «Солнце полуночи», понимая, что фанаты все равно будут искать в сети и читать эти главы. Дальнейшая судьба пятой книги Сумеречной саги не определена, а работа над ней отложена на неограниченный срок.
Отрывки из книги:
Стефани Мейер подтверждает, что роман был опубликован в сети незаконно, она догадывается, кто стоит за этим, но считает действия этого человека незлоумышленными. Тем не менее, писательнице не хотелось бы, чтобы читатели интересовались неотредактированной версией, ведь, по словам Стефани, литература – это не математика, иногда от эмоций зависит написание и конечный исход книги.
Но, несмотря на это, Мейер предприняла серьезный шаг – на своем сайте она самолично выложила «Солнце полуночи», понимая, что фанаты все равно будут искать в сети и читать эти главы. Дальнейшая судьба пятой книги Сумеречной саги не определена, а работа над ней отложена на неограниченный срок.
Отрывки из книги:
Я настроился, чтобы услышать, что эта Белла думает о рассказе Джессики. Что она видит, когда смотрит на странное, мертвенно-бледное семейство, которого все так старательно избегают?
Мне было важно знать ее реакцию. В конце концов, мне надо проявлять бдительность, за неимением лучшего слова. Чтобы защищать нас. Если кто-то начинал нас подозревать, я всегда мог предупредить остальных, и мы могли скрыться. Такое иногда случалось – люди с богатым воображением видели в нас персонажей книг или фильмов. Обычно они ошибались, но все же дня нас лучше было куда-нибудь переехать, чем лишний раз рисковать. И очень-очень редко кто-нибудь мог предположить правду. Но мы не давали возможности им проверить свою гипотезу. Мы просто исчезали, оставляя о себе лишь пугающие воспоминания.
Я не услышал ровным счетом ничего, хотя Белла сидела ко мне ближе, чем болтающая Джессика. Как будто возле Джессики никто не сидит. Как странно, может быть, она незаметно ушла? Но это казалось невероятным, потому что Джессика еще бормотала что-то. Я обернулся, чувствуя себя так, как будто у меня выбили почву из-под ног. Я хотел проверить то, что мне сообщало мое шестое чувство, и это не было похоже ни на что, с чем я сталкивался раньше. Мой пристальный взгляд снова встретился с большими карими глазами. Она сидела на том же самом месте, как я и думал, смотрела на нас и слушала, как Джессика продолжает сплетничать о Калленах.
И думала о нас, естественно.
Но я не мог прочесть ее мысли.
Мне было важно знать ее реакцию. В конце концов, мне надо проявлять бдительность, за неимением лучшего слова. Чтобы защищать нас. Если кто-то начинал нас подозревать, я всегда мог предупредить остальных, и мы могли скрыться. Такое иногда случалось – люди с богатым воображением видели в нас персонажей книг или фильмов. Обычно они ошибались, но все же дня нас лучше было куда-нибудь переехать, чем лишний раз рисковать. И очень-очень редко кто-нибудь мог предположить правду. Но мы не давали возможности им проверить свою гипотезу. Мы просто исчезали, оставляя о себе лишь пугающие воспоминания.
Я не услышал ровным счетом ничего, хотя Белла сидела ко мне ближе, чем болтающая Джессика. Как будто возле Джессики никто не сидит. Как странно, может быть, она незаметно ушла? Но это казалось невероятным, потому что Джессика еще бормотала что-то. Я обернулся, чувствуя себя так, как будто у меня выбили почву из-под ног. Я хотел проверить то, что мне сообщало мое шестое чувство, и это не было похоже ни на что, с чем я сталкивался раньше. Мой пристальный взгляд снова встретился с большими карими глазами. Она сидела на том же самом месте, как я и думал, смотрела на нас и слушала, как Джессика продолжает сплетничать о Калленах.
И думала о нас, естественно.
Но я не мог прочесть ее мысли.
Она подошла ближе, двигаясь к столу преподавателя. Бедная девочка; единственным свободным местом в классе было место рядом со мной. Автоматически я освободил ее половину стола, сдвинув мои книги в кучу. Я очень сомневался в том, что ей там будет удобно. Ее ждет очень длинный семестр, по крайней мере, в этом классе. Хотя, возможно, сидя рядом с ней, я найду способ разгадать ее тайну. Не то, чтобы я нуждался в чьей-либо близости… К тому же, я вряд ли найду там что-то, достойное моего внимания…
А тем временем она шагнула в поток ветра от кондиционера и я почувствовал ее запах.
Ее аромат сразил меня как таран, как взрыв. Нет слов, достаточно сильных, чтобы передать то ощущение, которое поразило меня в тот момент.
В ту секунду я оказался как никогда далек от того человека, которым когда-то был, я утратил последние клочки человечности, которые еще во мне оставались.
Я был хищником. Она была моей добычей. И больше не было ничего во всем мире, кроме этого.
Не было комнаты, полной свидетелей – они все отошли на второй план. Я забыл, что так и не разгадал тайну ее мыслей. Тем более, что ее мысли уже не имели принципиального значения, потому что вряд ли у нее остается достаточно времени, чтобы думать о чем-либо.
Я был вампиром, а у нее была самая сладкая, самая ароматная кровь, какую я только ощущал за все восемьдесят лет своей жизни.
Я даже не догадывался, что такой аромат может существовать. Если бы я знал, я бы давно отправился на его поиски. Я бы обошел всю планету из-за нее. Я мог только догадываться, какова она окажется на вкус…
Жажда обжигала мое горло. Во рту пересохло, и даже то, что у меня жадно текли слюни, не помогало. Желудок сжался от голода. Я рефлекторно напряг мышцы для прыжка.
Все это заняло не более секунды. Я, словно в замедленной съемке, видел, как она все еще делает тот шаг.
Когда ее нога, наконец, коснулась земли, она украдкой взглянула на меня. Ее взгляд встретился с моим, и тут я увидел себя в зеркале ее глаз.
Потрясение, которое я испытал, когда увидел свое лицо, спасло ее жизнь в те секунды.
А тем временем она шагнула в поток ветра от кондиционера и я почувствовал ее запах.
Ее аромат сразил меня как таран, как взрыв. Нет слов, достаточно сильных, чтобы передать то ощущение, которое поразило меня в тот момент.
В ту секунду я оказался как никогда далек от того человека, которым когда-то был, я утратил последние клочки человечности, которые еще во мне оставались.
Я был хищником. Она была моей добычей. И больше не было ничего во всем мире, кроме этого.
Не было комнаты, полной свидетелей – они все отошли на второй план. Я забыл, что так и не разгадал тайну ее мыслей. Тем более, что ее мысли уже не имели принципиального значения, потому что вряд ли у нее остается достаточно времени, чтобы думать о чем-либо.
Я был вампиром, а у нее была самая сладкая, самая ароматная кровь, какую я только ощущал за все восемьдесят лет своей жизни.
Я даже не догадывался, что такой аромат может существовать. Если бы я знал, я бы давно отправился на его поиски. Я бы обошел всю планету из-за нее. Я мог только догадываться, какова она окажется на вкус…
Жажда обжигала мое горло. Во рту пересохло, и даже то, что у меня жадно текли слюни, не помогало. Желудок сжался от голода. Я рефлекторно напряг мышцы для прыжка.
Все это заняло не более секунды. Я, словно в замедленной съемке, видел, как она все еще делает тот шаг.
Когда ее нога, наконец, коснулась земли, она украдкой взглянула на меня. Ее взгляд встретился с моим, и тут я увидел себя в зеркале ее глаз.
Потрясение, которое я испытал, когда увидел свое лицо, спасло ее жизнь в те секунды.
Она помолчала немного, а потом прошептала, - Я решила, что мне все равно
Шок парализовал мои мысли на какой-то момент, а потом все сошлось вместе. Почему она отослала своих подруг, вместо того, чтобы спастись вместе с ними. Почему она села в мою машину, вместо того, чтобы удрать подальше, призывая полицию…
Ее реакция всегда была неправильной – всегда абсолютно неправильной. Она притягивала к себе опасность. Она звала ее.
- Все равно? – пробормотал я сквозь сжатые зубы, гнев переполнял меня. Как я мог защищать кого-то, кто так…так…так стремился быть беззащитным?
- Да, - ответила она, ее тихий голос был необъяснимо нежен, - для меня не имеет значения, кто ты есть.
Она просто невозможна.
- Тебя не волнует, что я монстр? Что я не человек?
- Нет.
Я всерьез задумался, все ли у нее в порядке с головой.
Шок парализовал мои мысли на какой-то момент, а потом все сошлось вместе. Почему она отослала своих подруг, вместо того, чтобы спастись вместе с ними. Почему она села в мою машину, вместо того, чтобы удрать подальше, призывая полицию…
Ее реакция всегда была неправильной – всегда абсолютно неправильной. Она притягивала к себе опасность. Она звала ее.
- Все равно? – пробормотал я сквозь сжатые зубы, гнев переполнял меня. Как я мог защищать кого-то, кто так…так…так стремился быть беззащитным?
- Да, - ответила она, ее тихий голос был необъяснимо нежен, - для меня не имеет значения, кто ты есть.
Она просто невозможна.
- Тебя не волнует, что я монстр? Что я не человек?
- Нет.
Я всерьез задумался, все ли у нее в порядке с головой.
- Что именно ты хочешь знать? – спросил я. Секретов больше не осталось, только незначительные детали.
- Сколько тебе лет? – спросила она.
Мой ответ был автоматическим и привычным:
- Семнадцать.
- И давно тебе семнадцать?
Я постарался не улыбнуться на ее покровительственный тон.
- Довольно давно, - признался я.
- Ясно, - сказала она, внезапно преисполнившись энтузиазмом. Она улыбнулась мне. Когда я взглянул на нее, в очередной раз задумавшись о ее душевном здравии, она улыбнулась еще шире. Я скорчил рожицу.
- Не смейся, - предупредила она, - Но разве ты можешь выходить в дневное время?
Я все-таки засмеялся. Ее исследование, по-видимому, дало вполне ожидаемые результаты.
- Чушь.
- Ожоги от солнечного света?
- Миф.
- Спишь в гробу?
- Ерунда.
Сон уже очень давно не был составляющей в моей жизни, если не считать последние ночи, которые я проводил, наблюдая за спящей Беллой.
- Я не могу спать, - пробормотал я, более полно отвечая на вопрос.
Она помолчала.
- Совсем не спишь?
- Никогда, - выдохнул я.
Я смотрел в ее глаза, такие большие, обрамленные густыми ресницами и мечтал о сне. Не для того, чтобы забыться, как это было раньше, не для того, чтобы избежать скуки, а потому, что я хотел бы видеть сны. Может быть, будучи без чувств и имея возможность видеть сны, я бы смог провести несколько часов в мире, где мы с ней были бы вместе. Она видела сны обо мне. Я хотел, чтобы она снилась мне.
Она тоже смотрела на меня, удивленно. Пришлось отвести взгляд.
Я не могу видеть сны о ней. Ей не стоит во сне видеть меня.
- Ты еще не задала мне самый важный вопрос, - сказал я, мое молчащее сердце стало еще холоднее, еще тяжелее. Она должна понять. Так или иначе, но ей необходимо осознать, что она делает сейчас. Что только это имеет значения, не смотря на все другие обстоятельства.
На обстоятельства вроде того факта, что я люблю ее.
- Который? – озадаченно спросила она.
Это только сделало мой голос жестче, - Тебя не интересует моя диета?
- Ах. Это, - тихо произнесла она тоном, который я не понял.
- Да. Это. Ты же хочешь знать, пью ли я кровь?
Она вздрогнула от моего вопроса. Наконец-то. Она начала понимать.
- Ну, Джейкоб кое-что рассказал об этом… - ответила она.
- И что же рассказал Джейкоб?
- Он сказал, что вы…не охотитесь на людей. Он сказал, что ваша семья не считается опасной, потому что вы охотитесь только на животных.
- Он сказал, что мы не опасны? – с долей цинизма повторил я.
- Не совсем, - объяснила она, - Он сказал, что вы не считаетесь опасными. Но на всякий случай, Квильеты не хотят видеть вас на своей земле.
- Сколько тебе лет? – спросила она.
Мой ответ был автоматическим и привычным:
- Семнадцать.
- И давно тебе семнадцать?
Я постарался не улыбнуться на ее покровительственный тон.
- Довольно давно, - признался я.
- Ясно, - сказала она, внезапно преисполнившись энтузиазмом. Она улыбнулась мне. Когда я взглянул на нее, в очередной раз задумавшись о ее душевном здравии, она улыбнулась еще шире. Я скорчил рожицу.
- Не смейся, - предупредила она, - Но разве ты можешь выходить в дневное время?
Я все-таки засмеялся. Ее исследование, по-видимому, дало вполне ожидаемые результаты.
- Чушь.
- Ожоги от солнечного света?
- Миф.
- Спишь в гробу?
- Ерунда.
Сон уже очень давно не был составляющей в моей жизни, если не считать последние ночи, которые я проводил, наблюдая за спящей Беллой.
- Я не могу спать, - пробормотал я, более полно отвечая на вопрос.
Она помолчала.
- Совсем не спишь?
- Никогда, - выдохнул я.
Я смотрел в ее глаза, такие большие, обрамленные густыми ресницами и мечтал о сне. Не для того, чтобы забыться, как это было раньше, не для того, чтобы избежать скуки, а потому, что я хотел бы видеть сны. Может быть, будучи без чувств и имея возможность видеть сны, я бы смог провести несколько часов в мире, где мы с ней были бы вместе. Она видела сны обо мне. Я хотел, чтобы она снилась мне.
Она тоже смотрела на меня, удивленно. Пришлось отвести взгляд.
Я не могу видеть сны о ней. Ей не стоит во сне видеть меня.
- Ты еще не задала мне самый важный вопрос, - сказал я, мое молчащее сердце стало еще холоднее, еще тяжелее. Она должна понять. Так или иначе, но ей необходимо осознать, что она делает сейчас. Что только это имеет значения, не смотря на все другие обстоятельства.
На обстоятельства вроде того факта, что я люблю ее.
- Который? – озадаченно спросила она.
Это только сделало мой голос жестче, - Тебя не интересует моя диета?
- Ах. Это, - тихо произнесла она тоном, который я не понял.
- Да. Это. Ты же хочешь знать, пью ли я кровь?
Она вздрогнула от моего вопроса. Наконец-то. Она начала понимать.
- Ну, Джейкоб кое-что рассказал об этом… - ответила она.
- И что же рассказал Джейкоб?
- Он сказал, что вы…не охотитесь на людей. Он сказал, что ваша семья не считается опасной, потому что вы охотитесь только на животных.
- Он сказал, что мы не опасны? – с долей цинизма повторил я.
- Не совсем, - объяснила она, - Он сказал, что вы не считаетесь опасными. Но на всякий случай, Квильеты не хотят видеть вас на своей земле.