Валахия находится под гнётом турецкого султана, а румынские бояре только поддерживают такое положение дел, так как это сулит им выгоды. Отец юного Влада, господарь Влад II, – единственный, кто противостоит султану, и вскоре ему приходится поплатиться за своё неповиновение: его сыновья, Влад и Раду, оказываются захваченными турками, а самого его убивают. После нескольких лет плена, Влада отпускают, и он возвращается на родину, дав себе три клятвы: отомстить за смерть отца, вызволить брата и сделать свою страну свободной.

Историческая достоверность в данном случае вряд ли может обсуждаться, и даже не потому, что художественное произведение не следует канонам документалистики, и предлагает романтизированное изложение фактов, рисует начало возникновения мифа, но и потому, что бесспорность этих самых «исторических фактов» оказывается под большим вопросом. В фильме обыграны многочисленные легенды - как противников вампирской версии, так ее сторонников, как призванные подчеркнуть жестокость князя, так и опровергнуть ее. Среди них – истории о золотой чаше, завтраках напротив казненных, расспросы монахам о том, как о своем правителе отзывается народ, об уничтожении созванных бояр, прибивании шапок к головам послов, пустом гробу, наличии у князя прогрессирующей болезни крови, вызывающей у него неприязнь к яркому свету.
Достоверных сведений о правлении Влада Дракулы слишком мало; все самые одиозные истории о зверствах валахского князя исходят от его врагов и врагов Румынии – внешних или внутренних, - а они в свою очередь теряются за фантазиями Стокера и других романистов, создавших легенду о трансильванском вампире. Не случайно в фильме сохраняется эта амбивалентность образа: справедливый правитель, патриот своей страны, национальный герой, освободитель - и жестокий диктатор; храбрость, неподкупность, горячая любовь к своему народу - и готовность использовать любые средства для достижения своей цели. Таким образом фильм фиксирует не историю и не миф, а всю совокупность слухов вокруг этого имени, запечатлевает амбивалентность фигуры Влада Цепеша.


Фильм удивительно красив: при всей кровавости темы средневековых войн на Балканах, он не только избегает натуралистичного изображения жестокостей и крови, но и снят очень светел и лиричен, показывает прежде всего Влада-человека, а не Влада-правителя.

В фильме не звучит слово "вампир", нет традиционно сопрягаемого с именем Дракулы вампирского антуража, ставших непременной составляющей нынешних фильмов о Владе Цепеше клише. Создатели фильма делают акцент на о подозрениях о переходе Влада в католичество (именно это, по верованиям того времени, было одной из причин обращения человека в вампира), а не на его возможных кровавых злодеяниях, так что мистическая составляющая картины может трактоваться как буквально, так и иносказательно. Финальная сцена будет прочтена каждым по-своему - как доказательство сверхъестественности героя или как ода неумирающей национально-освободительной идеи.