— Каково это — охотиться, Питер?
Руманчек усмехнулся, притушил брошенный окурок ботинком и, поежившись, буркнул:
— Да ты и сам, наверное, знаешь.
Роман насупился. Сдавленно произнес:
— Да я не нарочно…
— Когда я волк, это нормально. То есть естественно, понимаешь?
Роман молчал с минуту.
— Я видел, ты ел сырой бифштекс.
— Уфф! — Питер встряхнулся, точь-в-точь как пёс. — Ладно. Смотри, сырое мясо… лучше усваивается. Я теряю много сил, перекидываясь. В красном мясе больше всего полезных веществ. Капиш?
Питер рассматривал друга с улыбкой.
— И крови, — задумчиво промолвил тот.
— Маньяк, — фыркнул Питер.
Они тихо рассмеялись. Роман вновь наградил его долгим обожающим взглядом, что Питеру не сказать чтобы было неприятно — мало кто на этом свете любит Руманчеков.
— В следующий раз принесу тебе кусочек, — ухмыльнулся он. Сказал в шутку, но оглянувшись, заметил выражение лица приятеля. Питер понял — ему это выйдет боком.

***
Роман выловил его после занятий и прижал к стенке.
— Нет, парень, знаешь… плохая идея, — Питер избегал встречаться с Романом взором, и не только потому, что Годфри умел посылать гипнотические флюиды. Просто так легче отказывать людям. — Я уже показал тебе слишком много…
— Ты про свой член? Ну да, я все видел.
— Заткнись!
— Слушай, это просто следующий шаг. Я видел тебя голым, видел твое превращение. Я хочу поохотиться вместе, — от возбуждения Роман выпучивал глаза, становясь похожим на лемура.
— И что ты предлагаешь, а? — Питер оттолкнул его. — Что, мать твою, загоним кладбищенского сторожа или, может, какого-нибудь бродягу? Или нам повезет и залетная цыпочка решить срезать дорогу через парк поздним вечером? Сейчас в Хемлок Гроув как раз нужна еще одна растерзанная жертва.
— Да я не… я не про людей говорю. — Роман чуть спокойнее продолжил: — Животные. Ты же находишь их… когда убегаешь в лес.
— Да тут крупнее зайца ничего не отыщешь. Я уже обегал все окрестности. Кошки — и те кожа да кости.
— Ты ел кошек? — поморщился Роман.
— Я про то… — Питер вздохнул, отодвинул его и сделал шаг в сторону. Остановился и глянул на Романа. Как выходит, что он все время соглашается с придурошным богатеньким мальчишкой, хотя клялся себе, что не будет заходить слишком далеко? Может, он не очень-то и старается выпутаться из этих отношений?
— Я к тому, что если хочешь поохотиться по-настоящему, с гонкой, преследованием и борьбой… нужно что-то покруче унылых, пропахших человеческим духом угодий Хемлок Гроув.
Роман оживился. С блестящими глазами потянулся к Питеру.
— Так что забудь, — Руманчек махнул рукой и полез в карман за очередной порцией курева.
— Нет, это мысль, — закивал Годфри, — это дельная мысль. И я знаю, куда мы отправимся.
— Хм? — Питер старательно изображал безразличие. — Я не говорил, что согласен…
— Синяя гора! — издал ликующий вопль упырь-переросток. Питер чуть не подавился сигаретой.

***
— Нельзя, это охраняемая территория, — Питер нудел не переставая, сев в машину. Но ведь сел, а значит, поддержал затею, решил Роман.
Они проехали почти сто миль, дважды поругались, один раз Питер потребовал выпустить его из машины, но Роман не послушался.
И оно того стоило. Когда Питер утихомиривается, он просто душка, размышлял Роман, поглядывая на задремавшего спутника.
В заповедник «Синяя гора» прибыли на закате. Оно и к лучшему, рассудил Роман, ждать не придется.
Он не стал сразу будить друга, объехал несколько стоянок, прежде чем остановиться. С плато на лесные кущи открывался потрясающий вид. Роман был счастлив разделить его с кем-то особенным. Он подумал, что волку здесь понравится.
Роман не чувствовал в себе перемен с тех пор, как ночные прогулки превратились в необходимость, в поход за пропитанием. Он не считал это охотой: волосы не поднимались на загривке, мускулы не покалывало, сердце не билось быстрее. Может, он слишком хладнокровный? Может, он психопат?
Роман научился следить за пульсом жертвы, чтобы остановиться вовремя, и единственная причина, по которой он держался за свою человечность, строго говоря, и человеческой-то не является. Питер ведь волк наполовину? Или больше?
Роман крепко задумался, стоя у обрыва, — его высокая тонкая фигура напоминала одинокое деревце. Питер проснулся и несколько минут, напрягая зрение, пытался разглядеть окружающую местность. Выбираясь из машины, присвистнул.
— Вот это картинка!
— Нравится?
Питер рассеянно кивнул. Как Роман и надеялся, место привело его в полную боевую готовность. Он даже двигаться стал иначе, словно не терпелось сбросить тесную человеческую кожу.
— Тут наверняка водится что-то покрупнее кошки. — Роман указал на чернеющие верхушки деревьев.
— Думаю, даже оленя можно встретить, — тихо проговорил Питер, с какой-то надломленностью в голосе.
— Они красивые. Жалко. — Роман почесал нос, поежился. — Ну, что?
Питер принюхался. Определенно, уезжать он не собирался. Потянулся к верхней пуговице на рубашке, помедлил, расстегнул.
— Подожди! — Роман сбегал к автомобилю, достал сумку из багажника и вернулся к Питеру. — Нам кое-что понадобится.
Питер едва ли слушал. Неуверенно кивнув в ответ, вновь обратил взор в сторону леса.
— Пойдем, — Роман взял его под локоть и широким шагом стал спускаться по склону. Питер позволял вести себя, сила луны ослабила знаменитое упрямство Руманчеков.
Они отошли недалеко, когда Питер начал трансформироваться. Выпустив руку друга, упал и, еще не достигнув земли, с хрустом переломил несколько косточек в своем теле. Роман возвратился, помог ему избавиться от одежды, которую сложил в сумку, а сумку повесил на сук ближайшего дерева. Сам же приготовился ждать.
Питер в последний раз взглянул на него человеческими глазами, с благодарностью, и в следующее мгновенье перекинулся. Роман надеялся, что зверь помнит о нем и не станет убегать слишком стремительно. Волк Питер был одиночкой и не нуждался в компании.
Животное подошло к юноше. Роман растроганно положил ладонь ему на морду. Волк встряхнулся и, мягко оттолкнувшись, совершил первый из прекрасных пружинистых прыжков, вытягиваясь в упругую невесомую струну. Роман помчался следом. Он не обладал сверхъестественным слухом и зрением, но все же не терял волка из виду благодаря одной присущей им обоим способности.
Он чувствовал Питера.
Это было необъяснимо, как их общие сны, и не являлось частью их мистической природы. Роману достаточно было прикрыть веки и сосредоточиться. Особенно здорово выходило, когда Питер принимал животную форму — Роман разделял с ним свободу бега.
На сей раз у него получилось бежать с волком по-настоящему.
— Подожди, не торопись, — шептал Роман, бесстрашно мчась навстречу когтистым зарослям. Краем глаза он замечал быстрое движение сбоку — Питер не бросил его.
Преодолев полосу препятствий, друзья остановились. Роман прислушался к сознанию Питера — тот подавал ему слабый сигнал.
— Что там? — Роман всматривался в живописные оттенки черноты по другую сторону оврага.
Он не сразу понял, на что смотрит. Среди деревьев это выглядело как отделившаяся от одного из стволов раскидистая ветвь, которая предпочла попутешествовать. По плавности движений и мягкому покачиванию Роман определил, кто несет на голове царственную корону.
Юноша оглянулся на Питера, и волк ответил ему своим загадочным сосредоточенным взором. Роман ощутил, как на спине, под густым мехом переливаются мышцы, переступил с лапы на лапу — связь работала безукоризненно: он стал охотником.
Волк приготовился к нападению. Роман доверился опыту хищника, собираясь следовать за ним по пятам, но когда они кинулись вдогонку за испуганным оленем, обнаружил, что Питер отвел ему активную роль. Вдвоем они контролировали перемещение оленя, лишая его возможности скрыться. Когда все трое оказались на открытом пространстве, Роман, наконец, смог разглядеть животное.
Крупный самец, около сорока дюймов в холке, весом, наверное, фунтов в четыреста. Отскочив от них на пять метров, олень замер, глядя на преследователей сверху вниз. Луна поместилась на его рогах, будто нимб. Роман с трепетом представил, какое богохульство он совершают, загоняя лесного владыку.
— Почему оно не убегает? — бормотал он, подкрадываясь к животному сбоку. Питер, завороженный гарцующим танцором, не ответил другу. Роман ощутил укол ревности — в этой охоте волк и олень ближе, чем он сам когда-нибудь будет с другим человеческим существом.
Благодаря преимуществу в размерах, оборотень атакует иначе. Раскинув лапы, он бросился на жертву. Олень, казалось, и не пытался спастись. Чуть согнув ноги, начал приседать, когда тяжелое тело волка обрушилась на него подобно метательному снаряду.
Роман подобрался к ним несколькими секундами позже. Волк встретил его взглядом в упор, клыки погрузились в шею оленя. Волк ждал Романа, и едва тот появился, сомкнул челюсти. Что-то хрустнуло.
Роман сглотнул.
Дрожащей рукой притронулся к великолепным рогам — король лишился своей короны. Потом увидел кровь. Сладкий запах, вскрытое горло — Роман вспомнил, как пил из людей. Разве есть отличия?
«Ты знаешь, что разницы почти нет?» — мысленно обратился он к Питеру.
Сегодня кто-то умрет, чтобы кто-то другой продолжил жить.
Роман протянул руку, но положил её не на оленя, а на шею волку. Тот кратко взглянул на него и приступил к трапезе. Ел быстро, но аккуратно.
Роман не мог оторваться от них, возбуждение переполняло его; мех источал мускус, и Роман жадно вдыхал запах. Отважившись прикоснуться, Роман едва сдержал крик. Ему показалось, что олень еще жив. Плоть пульсировала, исчезая по кускам в пасти волка.
Роман больше не мог ждать. Застонав, опустил голову и прижался ртом к ране. Волк под его рукой дышал и глотал, а он сам пил теплую кровь, ощущая полное слияние с жертвой и охотником, словно был тем, кого пожирают, и тем, кто ест.

***
Роману приснился дурной сон. Но плохим он его счел, лишь когда пришел в сознание. Во сне же… во сне он парил на небесах.
Роману приснился Питер. Перемазанный кровью, грязный, голый, пахнущий лесом. Таким он возвращался после полнолуния. Во сне Роман каким-то образом смог одолеть оборотня, хотя в реальности это ему не по силам. По крайней мере, пока.
Он видел Питера так близко, что не мог воспринять целиком. Испачканные землей розовые части тела мелькали перед глазами. Питер лежал не шевелясь, и Роман знал, чего хочет…
«Каков ты на вкус, Питер?».
Давно ли он начал думать об этом? Едва мысль пробила брешь в тонкой мембране сновидения, Роман очнулся — захлебываясь слюной. Несколько минут не мог прийти в себя, не мог поверить, что способен грезить о подобном. Начав соображать ясно, решил, что фантазии не обязательно должны быть праведными, но забыть ту картину не получалось.
Питер зашел к нему вечером, через неделю после охоты. Роман повел его в бильярдную. Там, на стене красовалась горделиво вскинутая голова оленя и осуждающе игнорировала своих убийц. Роману казалось — животное не умерло, просто сковано некими силами и не может пошевелиться. Но непременно сбежит, если позволят.
— Это мерзко, — сказал Питер. Он залпом осушил бутылку пива, которую дал ему Роман. Глаза Питера заблестели, Роман знал, что это значит — Питер расстроен.
— Я заплатил немалые деньги, чтоб он выглядел как живой, — озадаченно проговорил Роман. — Но я могу снять его, если хочешь…
— Его надо было похоронить… но теперь уже ничего не поделаешь, — Питер пожал плечами и отвернулся.
— Ты каждый раз хоронишь то, что осталось после твоего ужина? — недоверчиво воззрился на него Роман.
— Если мы извлекаем дикое животное из естественной среды, то и отношение к нему меняется, — пояснил Питер приглушенным голосом. Ему явно было не по себе в обществе мертвой головы. Роман еще до конца не понимал, в чем причина, но и огорчать друга не входило в его планы. Именно из-за того, что Питер оставался для него загадкой, Роман находил их отношения столь интересными.
— Я прикажу отнести его на чердак.
— Нет, не надо. — Питер махнул рукой, но поворачиваться к чучелу не спешил. — Твое право. Это ведь и твоя добыча тоже.
Роман усадил его на диван и загородил собой неприятный вид.
— Как тебе охота? — помолчав, спросил Питер. Роман вспомнил «дурной сон», но, конечно, говорить об этом не стоило.
— Охренительно круто, — поделился он. — Это было… Вау.
Питер слабо улыбнулся.
— Правда, меня вывернуло наизнанку от крови, но не суть.
— Я рад, — чуть менее, чем равнодушно ответил Питер.
Роман почувствовал, что не хочет отпускать его. Эта мысль, простая и не совсем здравая, не нуждалась в разъяснениях. Ему необходим Питер, чтобы жить. Был мир до Питера и есть мир после. И то, что после — нельзя даже сравнить с тем, что было до.
Питер никогда не собирался обживаться в мире Романа. Заглянув в него однажды своими мудрыми волчьими глазами, развернулся и выбежал вон. Роману не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Но освоиться во вселенной Питера он вряд ли сумеет.
Роман запрещал себе думать о том, чтобы каким-нибудь образом заманить Питера обратно, и не мог не думать об этом. Поступить так с Питером все равно что поместить его на стену рядом с рогатым. И все же…
Все, чего он когда-либо хотел, это разделить свое существование с кем-нибудь подобным Питеру.
— Знаешь, наверное, я все-таки не буду возражать, если она переедет на чердак, — сказал Питер.
Роман очнулся от грез и заметил, что Питер вновь смотрит на чучело головы.
— Конечно. Я уберу, — тотчас согласился Годфри. Питер хочет немного задержаться, раз на то пошло, он, может быть, тоже нуждается в друге.
Роман тут же перестал считать охотничий трофей чем-то важным. По правде говоря, в глубине души он даже признавал это: ЕГО охота только начинается, и самое сложное — взять зверя живьем.