Последний вздох, и после него уже не останется ничего. Глупо. Так глупо умирать здесь, зная, что где-то там остается твой сын, о котором ты до недавнего времени ничего не знал. Если бы можно было повернуть время вспять, но яд уже струится по твоим венам и вскоре, перегоняемый кровью, достигает сердца, которое бьется все медленнее, пока полностью не замирает.

Верующие в бога люди считают, что человек, в зависимости от тяжести своих грехов, попадает в ад или рай. Те, кому удавалось пережить клиническую смерть, рассказывают о том, что перед ними появляется туннель, в конце которого находится ослепительный свет, по дороге к которому перед их глазами пробегает вся прошедшая жизнь. Наверно, этот свет и есть дорога в рай, идя по которой, некоторым, жизнь которых еще не должна оборваться, удается возвратиться в мир живых. Но если есть дорога в рай, то должна быть и дорога в ад, с которой еще никто не возвращался для того, чтобы рассказать какой свет находится в конце туннеля, предназначенного для настоящих грешников. Возможно, так и должно быть. Может, каждый должен пройти этот путь сам, не надеясь на то, что ему помогут знания предыдущих путников.

– Мы на такое и не надеялись. – Голос за спиной заставил его руки замереть около воротника формы. – Сэр, мы побеждаем.

– А что там Майлз?

Его собственный голос звучит как будто из другого мира. Если это и есть ад, то это самый жестокий ад из всех. Некоторые считают, что в аду души грешников раз за разом должны переживать свои самые ужасные грехи, и, хотя Монро не считает смерть Джереми своим самым ужасным проступком, похоже, что где-то там наверху или внизу кто-то совсем иного мнения, нежели сам Себастьян.

– Ну, он… Вряд ли он выжил.

– Поверю, только когда сам увижу.

Все происходит как в тумане. Трудно поверить, что эти слова слетают с его губ и мысли в голове о том, что Майлз должен быть мертв, тоже принадлежат ему. Становится все труднее помнить о том, что сейчас они с Майлзом на одной стороне, что тот спас его сына и сейчас продолжает сопротивляться патриотам. Но, возможно, это все было всего лишь пьяным бредом? Тогда почему он знает все, что должно произойти?

– Даже если он выживет, командовать ему некем. – Джереми доверительно смотрит в глаза Монро, который знает каждое слово, сказанное им. – Сэр. Дело верное.

Монро хмурится, пытаясь отогнать мысли о том, что он становится именно таким безумцем, каким его считают люди. Скорее всего, он просто перебрал виски и сейчас испытывает то, что до отключения в научном мире считали состоянием дежавю.

– Слушайте, ребята уже празднуют в баре напротив. Вы могли бы пропустить по рюмочке вместе с ними.

– Не могу. Дел по горло.

Он повторяет те же слова, которые говорил при жизни или во сне. Да какая к чертям разница, если он отлично знает, чем все закончится. Но, возможно, есть хотя бы крохотный шанс что-то изменить, и сказанные когда-то слова, которые должны были стать простой отговоркой, приобретают совсем другой смысл.

– Мы с вами старые друзья. Верно? – Джереми смотрит открыто и доверительно. Этому взгляду нельзя противиться. Он как будто умоляет «Выслушай меня. Поверь мне. Я твой друг и желаю тебе всего самого лучшего». Сердце сжимается в предчувствие неминуемой беды, но все продолжает идти как будто по ранее запланированному сценарию, в котором они всего лишь актеры, исполняющие свои роли. – Можно я скажу как друг, а не буду докладывать как офицер?

– Разумеется.

– Вы это заслужили. – Конечно, он заслужил. Он заслужил все, что произошло, и все, что только произойдет. Это его карма. Его крест, который придется нести весь оставшийся путь до того мгновения, когда, возможно, удастся заслужить прощение Всевышнего. – Насладитесь моментом. Какой смысл сидеть как отшельнику взаперти? Песок пока из вас не сыплется.

В каждой шутке есть только доля шутки, и Басс не уверен в том, что песок еще не сыплется. Возможно, он уже давно превратился в груду компоста, которую грызут черви. А может, не осталось даже этого. Может, он уже не знает, в который раз играет одну и ту же роль в одном и том же спектакле, который идет по кругу, каждый раз повторяясь вновь и вновь.

Губы сами изгибаются в знакомом смешке, от которого сводит челюсти. Интересно, тогда, в первый раз, этот смех был искренним или также как сейчас казался наигранным и неуместным.

– Всего одну рюмочку.

Джереми ставит все точки по местам. Он уже знает, что босс не сможет отказаться, да и сам Монро понимает, что противится судьбе невозможно. Кто он такой, чтобы менять то, что уже произошло?


***

Нельзя сказать, что он не ожидает выстрелов, но они все равно становятся неожиданностью. Смертельная опасность. Близость смерти, которой он смотрит в глаза уже столько лет. Его люди падают замертво. Их смерти тоже окажутся на его совести, а сам же он за доли секунды оказывается в укрытие. Руки приятно и привычно холодит сталь оружия, но взгляд прикован только к Джереми, который оказался на линии огня и теперь так глупо подставляется, будучи удачной мишенью для снайперов. Хочется крикнуть, чтобы тот убирался в укрытие, но в мозгу уже появляется предательская мысль о том, что его предал еще один друг. Все идет по заранее намеченному сценарию, и в голове слышатся совсем другие выстрелы, чем те, которые звучали несколько минут назад. Он слышит выстрелы, которые еще только прозвучат.


***

– Весь город оцеплен. У нас целая дюжина подозреваемых. Мы найдем его, сэр.

Монро почти незаметно кивает головой и до осточертения знакомыми движениями наливает из хрустального графина виски. Это его личные запасы, которые уже начинают подходить к концу, и вскоре, возможно, и знаменитому генералу Монро придется перейти на то же самое пойло, которое пьют его подчиненные.

– А ведь мы никогда так не выпивали?

– Да.

Джереми соглашается и, подойдя ближе, забирает из рук Басса стакан с янтарной жидкостью. Он еще не знает, что это будет последний стакан крепкого алкоголя, который он опустошит в своей жизни. Зато это знает его собеседник, и от этого становится еще паршивее. Как бы Монро не пытался убедить себя в том, что ничего нельзя изменить – он все же чувствует себя поддонком, который дает последнюю милостыню обреченному на смертный приговор.

– Это так досадно, сэр.

В голосе Джереми звучит искренне сожаление, от которого становится не по себе.

– Все нормально. – Ложь дается с трудом, а сердце сжимается, как будто находится зажатым в железном кулаке судьбы. – Чудо, что в нас не попали…

– И не говорите…

Бейкер подносит стакан к губам, и Монро отворачивается, желая как можно быстрее покончить с этой частью спектакля.

– Я о том, что мне повезло. Я смог укрыться в отличие от тебя. – В его голосе звучит тошнотворное участие. Как будто он действительно переживал. Но разве это было не так? Знай он в тот первый раз, что Джереми действительно мог погибнуть в перестрелке, сколько сарказма было бы в его голосе тогда? – И тебя не зацепило.

– Ну, паршивый стрелок. Слава богу.

– Зато хорошо спланировано.

Кабинет погружается в неуютную тишину. Джереми смотрит недоверчиво. Он только сейчас начинает понимать то, о чем говорят давно. «Да, я безумен. Безумный параноик, которому везде чудятся предатели». Монро усмехается своим мыслям, которые текут параллельно мыслям о том, что именно Бейкер был тем, кто организовал покушение.

– Он же ждал прямо перед баром.

– Или следил за вами, сэр… Спасибо за выпивку. Если что-то узнаю, дам вам знать.

Бейкер разворачивается, чтобы направится к дверям, но люди Монро уже успели получить инструкции насчет его дальнейшей судьбы.


***

– Кто-то должен это сказать, и я скажу. Знаешь, почему Майлз и Невилл предали тебя? Ты их вынудил.

– Я вынудил их?

– Именно. Они были преданы тебе. Майлз был предан тебе, но твоя паранойя, жестокость и вспыльчивость оттолкнули его. Я мог бы сейчас быть далеко отсюда, но я торчу тут. Почему? Потому, что верил, что мы сделаем мир лучше. Ну и глупец. Знаешь что? Думаю, ты сможешь объединить континент, но будешь делать это один, подозревая всех вокруг. Я бы не пожелал такого даже злейшему врагу.

– Спасибо, Джереми. За то, что сказал правду…


– Не шевелись.

«Рейчел. Господи! Откуда она здесь?» Все настолько перемешалось, что уже не понять, где реальность, а где выдумка. Все запутанно. Он должен быть мертв, но свежий воздух и ночное небо говорят об обратном. Он жив? Или это просто соломинка для утопающего перед тем, как снова бросить его в самую бездну кошмара?

Дверь закрывается за его спиной, и сейчас он должен просто уйти. Уйти, как уходил уже сотни или даже тысячи раз. Но именно теперь, после того, как ему дали глотнуть свежего воздуха, мысли начинают возвращаться в привычное русло о том, что именно является реальностью, а что наказанием.

Звук выстрела застает его в тот момент, когда он распахивает дверь в кабинет и готов отменить такой опрометчивый приказ. Осознание того, что он хотел остановить происходящее, но все снова закончилось именно так, как заканчивалось всегда, приходит несколькими секундами позже, когда он с сожалением и скорбью глядит на испачканный в крови пол. Он опоздал. Один-единственный раз он хотел все исправить, но это желание пришло слишком поздно. В помещении уже нет его людей, и похоже, что мертвое тело Джереми успели уже унести. Осталась только кровь. Алая кровь на паркете.


– Басс? Эй, посмотри на меня.

– Привет.

Тело ломит, как будто он несколько часов провел в тесной коробке. Хотя почему как? Если сознание не подводит и это не очередной кошмар, то слова Рейчел проясняют многое. Он жив. Пока еще жив и даже в какой-то степени здоров, но самое большое облегчение - от осознания того, что его не бросили на погибель.

– Как самочувствие? Встать сможешь?

Майлз говорит грубо и где-то даже равнодушно, но он слишком хорошо знает Мэтисона, чтобы понимать, что за этой резкостью друг прячет настоящие чувства. Он не смог убить Монро и не смог бы жить, зная, что отчасти повинен в смерти друга. Вот только дело в том, что никто из них никогда не признает очевидного, поэтому бывший генерал Монро отделывается только слабой шуткой, в которой прячется доля горькой истины.

– Подумать только. Ты рад меня видеть…

– Что?

– Ты по мне скучал. – Монро улыбается. – Ты мой лучший друг.

Монро улыбается. Кажется, что сейчас ему можно говорить все. Майлз все равно подумает, что у него бред после всей той дряни, которой накачала его Рейчел.

– Ладно. Пожалуй, достаточно…

– Майлз, ты должен мне рассказать…

Возможно, он все еще находится под воздействием барбитуратов, но даже в таком состояние Себастьян Монро понимает, что если хочет получить от лучшего друга сведения о своем сыне, то стоит давить на жалость. Майлз просто не сможет отказать человеку, который только что вернулся из ада. Уже нечего боятся.


***

Через несколько месяцев.

За это время успело произойти многое. Они вернулись из Мексики. После смерти Джейсона Чарли стала еще более раздражительной и почти при каждой встрече затевает споры с Коннором. Иногда Бассу кажется, что было бы лучше, если бы эти двое продолжали делить одну постель, а не цапаться, как старая супружеская пара. На их фоне его отношения с Майлзом кажутся просто смешными. Сейчас между ними все как в старые добрые времена. Жизнь налаживается. Вот только…

– Сэр, на территории поймали постороннего, – докладывает молодой наемник, и Монро, предчувствуя очередные неприятности, без которых редко какой проходит день, следует за ним во двор.

Там, в окружении вооруженных наемников, стоит тот, из-за кого Себастьян чувствует, как впервые за долгое время по спине бегут холодные мурашки.

– Сэр, как поживает ваша паранойя?

Ему улыбается такой знакомый Джереми Бейкер, и похоже, что только теперь начинается настоящий ад.