«Нравятся произведения, в которых автор дает возможность узнать в героях — нас, людей»
Многие рассказы с конкурса мне полюбились и запомнились, но «Лёшка», что называется запал в душу. Конечно, это дело вкуса, но не меняет главного — оно мое, я захочу его перечитать, обязательно. И в связи с этим вопрос: каковы Ваши отношения с русской классикой, кто из писателей-классиков наиболее любим?
Спасибо за вопрос за добрые слова в адрес «Лёшки». Русскую классику я ... скажем так, уважаю. Люблю Толстого, да, а к остальным дышу ровно. Это если о прозе говорить, и брать XIX век. В XX - вне конкуренции Булгаков.
Вы предвосхитили следующий вопрос — как раз хотелось сказать, что в «Лёшке» привиделось что-то булгаковское... А сам автор какие бы провёл литературные параллели?
Сам автор никак не провел бы параллели, потому что для автора это слишком сложно. Где уж ему замахиваться на «Вильяма нашего Шекспира». То, что получилось, получилось подсознательно, а не целенаправленно. Лестно мне слышать, что Вам там привиделось булгаковское, не скрою, лестно и приятно.
В Вашем рассказе вдруг, неожиданно появилась дягилевская тема. Как она возникла, и почему Вы отказались от идеи поиграть с «Русскими сезонами» вообще?
Дягилев всплыл почти случайно — потому что время действия подходящее, да и мир искусства, балета для меня близок к вампирской тематике. Интуитивно близок. Скажем так, если бы вдруг узнала, что некий солист балета — вампир, не удивилась бы. Развивать же тему «Русских сезонов» — зачем? Рассказ есть рассказ, он написан, и делать из него что-то большее я не стремлюсь.
Вы упоминали, что это Ваш первый опыт в вампирской прозе – а откуда взялось желание попробовать? И пришел ли во время еды аппетит?
Да, «Лёшка» — первый рассказ на вампирскую тему, но я действительно вошла во вкус. Думаю, буду писать еще, писать именно рассказы.
И Дягилев, и Сент-Экзюпери появляются в Вашем рассказе кометами, на секундочку. Это принципиальное решение? В чем соль таких транзитных образов-вспышек?
Это не принцип, это слушание своего внутреннего голоса. Может, голос этот и врет, собака, но он мне подсказывает: больше не надо. Эти штрихи — привязка ко времени, и не более, а герои-то тут совсем другие
Вы сказали, что балет в Вашем личном восприятии перекликается с вампирской тематикой. Заинтриговало. А откуда такие аналогии? Кстати, идея «солист балета-вамир» прозвучала очень свежо. Как бы Вы ее развили? — это для того вопрос, чтобы лучше понять ход Вашей мысли.
Вампиры — существа, стоящие над людьми из-за своей вечной жизни, красоты, и холодности. Вампиры — обособленный клан, куда простой смертный так просто не попадет. Чтобы стать одним из них, надо умереть. Кажется, я правильно изложила классические взгляды на современных вампиров – героев фильмов и сериалов? А теперь посмотрим на артистов классического балета. Они так же образуют свой клан, так же парят где-то там, над нами, зрителями, в своих заоблачных высотах романтизма, и, как правило, так же холодны и прекрасны. Да и чтобы стать одним из них, надо отказаться от стольких радостей жизни, что это почти смерть! :)
Да и чисто визуально, если поставить рядом современного киношного вампира, и артиста балета — разницы почти никакой. Я так думаю.
Вам не кажется, что фэнтези так густо заселено фэнтезистами и желающими таковыми называться именно оттого, что оно — наиболее лояльная среда для тех, кто хочет писать, но не посягает на исторические романы или фантастику? Что иногда это некий транзитный пункт или площадка для подпитки уверенностью?
Полностью согласна. Причем эта особенность фентези как раз и губит жанр, мне кажется. Как там в старом фильме говорилось: «Пьяный воздух свободы сыграл с Плейшнером злую шутку». Так и здесь: автор, придумывая мир, зачастую не может устоять перед соблазном облегчить себе жизнь, потому что «это мой мир, и я его придумываю таким, как мне надо». Вот и появляется у него горячий снег, сухая вода, и полное отсутствие логики в законах этого мира. Ну, а если уж очень нужна сухая вода — будь добр, придумай логичные и действующие физические законы для своего мира.
Еще один момент, который привлек внимание в Ваших словах о фэнтези: что не все читатели готовы воспринимать фэнтези всерьез. Как Вам кажется, в чём причина такого отношения? В большом количестве слабых произведений, в настороженном отношении к «ненастоящему» вообще («ну, там же бегают гномы и эльфы»)? Из-за того, что фэнтези воспринимается как самый короткий путь при бегстве из реальности?
Ну, есть, конечно, такие читатели, которые любую историю воспринимают лишь тогда, когда пред ней есть приписка: «Основано на реальных событиях». Сама лично таких знаю. Все, что придумано, — отметается сразу и не читается из принципиальных соображений. Остальные и рады бы почитать, но натыкаются на нелепые миры, в которых действуют нелепые Мери Сью, и просто бросают чтение. Несколько таких неудач — и у человека вырабатывается стойкое отвращение к тексту, в котором присутствуют элементы фэнтези.
А ведь фэнтези, вообще-то, по моему глубокому убеждению — идеальный жанр для изображения реальных страстей человеческих. Необычный, нестандартный антураж, по моему мнению, лишь подчеркивает знакомые нам человеческие чувства — любовь, гнев, жадность, честность, предательство, верность… Очень мне нравятся такие произведения, в которых автор дает мне возможность узнать в героях — нас, людей.
Когда Вы рассказываете о своих героях, чувствуется, насколько тепло Вы к ним относитесь. Вы сказали, что Вас заботит их «пострассказная» судьба, что Вы посылаете им на помощь провидение или других героев. Сама идея «Лёшки» и образ главного героя просто кричат: «Я люблю людей, я люблю своих персонажей». Кого любить легче — реального человека или своего персонажа?
Это смотря какой смысл вкладывать в понятие «легче». Проще любить придуманного персонажа — да, он как бы «вылупляется» из твоей фантазии, но ведь все же из моей фантазии! Это плоть от плоти и кровь от крови моей души, в конце концов! Его всегда можно понять и оправдать в своих глазах. И простить. И принять. Ну, а интереснее, конечно же, любить живого человека. Почему — наверное и объяснять не нужно. Потому что он живой, и он непредсказуем, в конце концов! :)
Как бы Вы определили реальность своих героев для себя? Татьяна Шуран задавала вопрос: а не встретимся ли мы со своими героями на том свете? Захотелось спросить: Вы как не-мистик, но как фэнтезист, не допускали возможность, что сотворение персонажа материализует его в некой параллельной реальности?
И придет Лёшка, и скажет: ага, а тортик-то все-таки зажали! :)
Шучу, конечно. Простите, что шучу. Но увы, тут я никак не могу мысленно отстраниться от того, как эту идею — материализация персонажей в некоем мире — изобразили Стругацкие в «Понедельник начинается в субботу». Помните, там Луи Седловой изобрел машину, на которой герой слетал в придуманные миры? Так что увы (а может, как раз спасибо, классики!) но встретится со своими героями в ином мире я не боюсь. Думаю, если такое случится, мы все вместе неплохо посмеемся. :)
Если бы Вы действительно однажды встретились со своими героями, что бы Вы почувствовали сначала – нечто вроде: «Как здорово, я могу их сейчас обнять, спросить, как они тут без меня!», или: «Бежать! Срочно уносить ноги!»?
Ну, поскольку я отношусь к «слышаще-видящим» авторам, то притворилась бы пальмой в углу, в кадке, и записывала бы потихоньку все, что они наболтают. А если бы персонажи вдруг меня опознали, и начали проявлять агрессивность — напомнила им, кто есть кто, и кто тут у них царь и Бог :)
А есть ли герои, к которым Вы испытывали неприязнь? Было ли когда-нибудь такое, что своего героя хотелось наказать или даже уничтожить?
Если говорить о главных героях, то — нет, никогда. Ну, во-первых, я о негодяях не пишу — не из принципиальных соображений, а просто не получается. Пробовала, но все равно постепенно начинаю приплетать причины, почему этот негодяй таким стал, и вот уже я его понимаю, а от «понять» до «принять» — один шаг. И вот уже нет негодяя, а есть несчастный человек. Кстати, это, наверное, и есть один из признаков моего непрофессионализма — пишу то, что получается, а не то, что надо.
Еще один вопрос: как часто Вы бросаете самой себе вызов, то самое «А слабо?..», о котором говорили на общей встрече? Должна ли быть у автора такая тренировка или стоит дорастать до новых задач постепенно? И пытались ли вы делать что-то в ответ на «а слабо?..» со стороны других людей?
Самой себе — крайне редко. Потому что играть в такие игры с самой собой — значит, испытывать постоянную неуверенность в себе, иначе зачем же себя же и проверять? Но если задаться целью повышения мастерства, то такая практика очень полезна. Как вариант писания по принципу «а слабо написать на заданную тему в заданный срок?» я рассматриваю литературные конкурсы. Раньше я принимала в таких мероприятиях довольно активное участие, теперь же участвую намного меньше. Причина в том, что я вижу, насколько продукт на выходе теряет в качестве. Править его некогда, а возвращаться потом и дорабатывать не получается из-за особенностей моего отношения к процессу. Если я для себя поставила на рассказе точку (а такой точкой является отсылка на конкурс), то дорабатывать рассказ уже не буду. Неинтересно, и душа не лежит.
Вы считаете сказку классикой. А пытались ли написать стопроцентную сказку? Взрослую или детскую, неважно — просто сказку, не фэнтези?
Нет, не пыталась никогда. Мне гораздо больше нравится придумывать истории, из которых потом, со временем, молва людская сделала знакомые нам сказки. То есть «а что же было изначально?» А писать классическую сказку… не отвергаю такую возможность в принципе, но пока что не решаюсь за это браться. Потому что видела в сети просто уйму слащавых, приторных, сюсюскающих детских сказок. Хочется написать нечто лучшее, чем увиденное, но не осмеливаюсь пока пробовать. Может, позже…
Вы себя заявляете как автора непрофессионального и начинающего. А какого стажа или количества изданных книг вам бы хватило для того, чтоб признать себя автором профессиональным? Или должно непременно быть указано в трудовой книжке?
Нет, тут иной критерий. Вот когда я буду кормить семью гонорарами (ну, или хотя бы приносить реальный доход в семейный бюджет), тогда я назову себя профессиональным писателем. Пока что кормит меня иная сфера деятельности, значит, писательство — хобби.
Еще один вопрос. Большинство авторов признаются, что для того чтобы почувствовать себя действительно состоявшимся, им требуется изданная, причем чаще всего именно печатная книга. В чем секрет такой веры и такого благоговения перед фактом издания? Не девальвировался ли факт наличия публикаций – из-за возможности издать книгу за свой счет, из-за изменения законов книжного рынка? Как Вы закончили фразу: «Мою книгу издали, значит — …»?
Мою книгу издали, значит, есть шанс, что мои истории кто-то прочтет, а возможно, даже и полюбит. И не более. Мне не хотелось бы, чтобы то, что волновало мое сердце, умерло вместе со мной. А почему такое трепетное отношение к печатной книге? Мне кажется, это потому, что электронные книги пока что еще молоды. Дети с детства привыкают держать в руках печатную книгу по ней их учат читать, и поэтому книга — это книга, а электронное устройство для чтения — это дорогая игрушка для того чтобы занять глаза в скучной дороге. Вот когда ребенок будет читать по слогам «Колобка» с электронной книги, тогда он к ней привыкнет и печатную уже не будет воспринимать так, как сейчас.
Спасибо за интересные вопросы!
Интервью провела Елена Levana
Многие рассказы с конкурса мне полюбились и запомнились, но «Лёшка», что называется запал в душу. Конечно, это дело вкуса, но не меняет главного — оно мое, я захочу его перечитать, обязательно. И в связи с этим вопрос: каковы Ваши отношения с русской классикой, кто из писателей-классиков наиболее любим? Спасибо за вопрос за добрые слова в адрес «Лёшки». Русскую классику я ... скажем так, уважаю. Люблю Толстого, да, а к остальным дышу ровно. Это если о прозе говорить, и брать XIX век. В XX - вне конкуренции Булгаков.
Вы предвосхитили следующий вопрос — как раз хотелось сказать, что в «Лёшке» привиделось что-то булгаковское... А сам автор какие бы провёл литературные параллели?
Сам автор никак не провел бы параллели, потому что для автора это слишком сложно. Где уж ему замахиваться на «Вильяма нашего Шекспира». То, что получилось, получилось подсознательно, а не целенаправленно. Лестно мне слышать, что Вам там привиделось булгаковское, не скрою, лестно и приятно.
В Вашем рассказе вдруг, неожиданно появилась дягилевская тема. Как она возникла, и почему Вы отказались от идеи поиграть с «Русскими сезонами» вообще?
Дягилев всплыл почти случайно — потому что время действия подходящее, да и мир искусства, балета для меня близок к вампирской тематике. Интуитивно близок. Скажем так, если бы вдруг узнала, что некий солист балета — вампир, не удивилась бы. Развивать же тему «Русских сезонов» — зачем? Рассказ есть рассказ, он написан, и делать из него что-то большее я не стремлюсь.
Вы упоминали, что это Ваш первый опыт в вампирской прозе – а откуда взялось желание попробовать? И пришел ли во время еды аппетит?
Да, «Лёшка» — первый рассказ на вампирскую тему, но я действительно вошла во вкус. Думаю, буду писать еще, писать именно рассказы.
И Дягилев, и Сент-Экзюпери появляются в Вашем рассказе кометами, на секундочку. Это принципиальное решение? В чем соль таких транзитных образов-вспышек?
Это не принцип, это слушание своего внутреннего голоса. Может, голос этот и врет, собака, но он мне подсказывает: больше не надо. Эти штрихи — привязка ко времени, и не более, а герои-то тут совсем другие
Вы сказали, что балет в Вашем личном восприятии перекликается с вампирской тематикой. Заинтриговало. А откуда такие аналогии? Кстати, идея «солист балета-вамир» прозвучала очень свежо. Как бы Вы ее развили? — это для того вопрос, чтобы лучше понять ход Вашей мысли.
Вампиры — существа, стоящие над людьми из-за своей вечной жизни, красоты, и холодности. Вампиры — обособленный клан, куда простой смертный так просто не попадет. Чтобы стать одним из них, надо умереть. Кажется, я правильно изложила классические взгляды на современных вампиров – героев фильмов и сериалов? А теперь посмотрим на артистов классического балета. Они так же образуют свой клан, так же парят где-то там, над нами, зрителями, в своих заоблачных высотах романтизма, и, как правило, так же холодны и прекрасны. Да и чтобы стать одним из них, надо отказаться от стольких радостей жизни, что это почти смерть! :)
Да и чисто визуально, если поставить рядом современного киношного вампира, и артиста балета — разницы почти никакой. Я так думаю.
Вам не кажется, что фэнтези так густо заселено фэнтезистами и желающими таковыми называться именно оттого, что оно — наиболее лояльная среда для тех, кто хочет писать, но не посягает на исторические романы или фантастику? Что иногда это некий транзитный пункт или площадка для подпитки уверенностью?
Полностью согласна. Причем эта особенность фентези как раз и губит жанр, мне кажется. Как там в старом фильме говорилось: «Пьяный воздух свободы сыграл с Плейшнером злую шутку». Так и здесь: автор, придумывая мир, зачастую не может устоять перед соблазном облегчить себе жизнь, потому что «это мой мир, и я его придумываю таким, как мне надо». Вот и появляется у него горячий снег, сухая вода, и полное отсутствие логики в законах этого мира. Ну, а если уж очень нужна сухая вода — будь добр, придумай логичные и действующие физические законы для своего мира.
Еще один момент, который привлек внимание в Ваших словах о фэнтези: что не все читатели готовы воспринимать фэнтези всерьез. Как Вам кажется, в чём причина такого отношения? В большом количестве слабых произведений, в настороженном отношении к «ненастоящему» вообще («ну, там же бегают гномы и эльфы»)? Из-за того, что фэнтези воспринимается как самый короткий путь при бегстве из реальности?
Ну, есть, конечно, такие читатели, которые любую историю воспринимают лишь тогда, когда пред ней есть приписка: «Основано на реальных событиях». Сама лично таких знаю. Все, что придумано, — отметается сразу и не читается из принципиальных соображений. Остальные и рады бы почитать, но натыкаются на нелепые миры, в которых действуют нелепые Мери Сью, и просто бросают чтение. Несколько таких неудач — и у человека вырабатывается стойкое отвращение к тексту, в котором присутствуют элементы фэнтези.
А ведь фэнтези, вообще-то, по моему глубокому убеждению — идеальный жанр для изображения реальных страстей человеческих. Необычный, нестандартный антураж, по моему мнению, лишь подчеркивает знакомые нам человеческие чувства — любовь, гнев, жадность, честность, предательство, верность… Очень мне нравятся такие произведения, в которых автор дает мне возможность узнать в героях — нас, людей.
Когда Вы рассказываете о своих героях, чувствуется, насколько тепло Вы к ним относитесь. Вы сказали, что Вас заботит их «пострассказная» судьба, что Вы посылаете им на помощь провидение или других героев. Сама идея «Лёшки» и образ главного героя просто кричат: «Я люблю людей, я люблю своих персонажей». Кого любить легче — реального человека или своего персонажа?
Это смотря какой смысл вкладывать в понятие «легче». Проще любить придуманного персонажа — да, он как бы «вылупляется» из твоей фантазии, но ведь все же из моей фантазии! Это плоть от плоти и кровь от крови моей души, в конце концов! Его всегда можно понять и оправдать в своих глазах. И простить. И принять. Ну, а интереснее, конечно же, любить живого человека. Почему — наверное и объяснять не нужно. Потому что он живой, и он непредсказуем, в конце концов! :)
Как бы Вы определили реальность своих героев для себя? Татьяна Шуран задавала вопрос: а не встретимся ли мы со своими героями на том свете? Захотелось спросить: Вы как не-мистик, но как фэнтезист, не допускали возможность, что сотворение персонажа материализует его в некой параллельной реальности?
И придет Лёшка, и скажет: ага, а тортик-то все-таки зажали! :)
Шучу, конечно. Простите, что шучу. Но увы, тут я никак не могу мысленно отстраниться от того, как эту идею — материализация персонажей в некоем мире — изобразили Стругацкие в «Понедельник начинается в субботу». Помните, там Луи Седловой изобрел машину, на которой герой слетал в придуманные миры? Так что увы (а может, как раз спасибо, классики!) но встретится со своими героями в ином мире я не боюсь. Думаю, если такое случится, мы все вместе неплохо посмеемся. :)
Если бы Вы действительно однажды встретились со своими героями, что бы Вы почувствовали сначала – нечто вроде: «Как здорово, я могу их сейчас обнять, спросить, как они тут без меня!», или: «Бежать! Срочно уносить ноги!»?
Ну, поскольку я отношусь к «слышаще-видящим» авторам, то притворилась бы пальмой в углу, в кадке, и записывала бы потихоньку все, что они наболтают. А если бы персонажи вдруг меня опознали, и начали проявлять агрессивность — напомнила им, кто есть кто, и кто тут у них царь и Бог :)
А есть ли герои, к которым Вы испытывали неприязнь? Было ли когда-нибудь такое, что своего героя хотелось наказать или даже уничтожить?
Если говорить о главных героях, то — нет, никогда. Ну, во-первых, я о негодяях не пишу — не из принципиальных соображений, а просто не получается. Пробовала, но все равно постепенно начинаю приплетать причины, почему этот негодяй таким стал, и вот уже я его понимаю, а от «понять» до «принять» — один шаг. И вот уже нет негодяя, а есть несчастный человек. Кстати, это, наверное, и есть один из признаков моего непрофессионализма — пишу то, что получается, а не то, что надо.
Еще один вопрос: как часто Вы бросаете самой себе вызов, то самое «А слабо?..», о котором говорили на общей встрече? Должна ли быть у автора такая тренировка или стоит дорастать до новых задач постепенно? И пытались ли вы делать что-то в ответ на «а слабо?..» со стороны других людей?
Самой себе — крайне редко. Потому что играть в такие игры с самой собой — значит, испытывать постоянную неуверенность в себе, иначе зачем же себя же и проверять? Но если задаться целью повышения мастерства, то такая практика очень полезна. Как вариант писания по принципу «а слабо написать на заданную тему в заданный срок?» я рассматриваю литературные конкурсы. Раньше я принимала в таких мероприятиях довольно активное участие, теперь же участвую намного меньше. Причина в том, что я вижу, насколько продукт на выходе теряет в качестве. Править его некогда, а возвращаться потом и дорабатывать не получается из-за особенностей моего отношения к процессу. Если я для себя поставила на рассказе точку (а такой точкой является отсылка на конкурс), то дорабатывать рассказ уже не буду. Неинтересно, и душа не лежит.
Вы считаете сказку классикой. А пытались ли написать стопроцентную сказку? Взрослую или детскую, неважно — просто сказку, не фэнтези?
Нет, не пыталась никогда. Мне гораздо больше нравится придумывать истории, из которых потом, со временем, молва людская сделала знакомые нам сказки. То есть «а что же было изначально?» А писать классическую сказку… не отвергаю такую возможность в принципе, но пока что не решаюсь за это браться. Потому что видела в сети просто уйму слащавых, приторных, сюсюскающих детских сказок. Хочется написать нечто лучшее, чем увиденное, но не осмеливаюсь пока пробовать. Может, позже…
Вы себя заявляете как автора непрофессионального и начинающего. А какого стажа или количества изданных книг вам бы хватило для того, чтоб признать себя автором профессиональным? Или должно непременно быть указано в трудовой книжке?
Нет, тут иной критерий. Вот когда я буду кормить семью гонорарами (ну, или хотя бы приносить реальный доход в семейный бюджет), тогда я назову себя профессиональным писателем. Пока что кормит меня иная сфера деятельности, значит, писательство — хобби.
Еще один вопрос. Большинство авторов признаются, что для того чтобы почувствовать себя действительно состоявшимся, им требуется изданная, причем чаще всего именно печатная книга. В чем секрет такой веры и такого благоговения перед фактом издания? Не девальвировался ли факт наличия публикаций – из-за возможности издать книгу за свой счет, из-за изменения законов книжного рынка? Как Вы закончили фразу: «Мою книгу издали, значит — …»?
Мою книгу издали, значит, есть шанс, что мои истории кто-то прочтет, а возможно, даже и полюбит. И не более. Мне не хотелось бы, чтобы то, что волновало мое сердце, умерло вместе со мной. А почему такое трепетное отношение к печатной книге? Мне кажется, это потому, что электронные книги пока что еще молоды. Дети с детства привыкают держать в руках печатную книгу по ней их учат читать, и поэтому книга — это книга, а электронное устройство для чтения — это дорогая игрушка для того чтобы занять глаза в скучной дороге. Вот когда ребенок будет читать по слогам «Колобка» с электронной книги, тогда он к ней привыкнет и печатную уже не будет воспринимать так, как сейчас.
Спасибо за интересные вопросы!
Интервью провела Елена Levana
