О том, следует ли считать произведение любовным романом или антиутопией, какой выбор оказывается для человека самым сложным, что есть свобода и что ждёт героев, побеседовали автор романа Алина Борисова и автор масштабной трилогии «Carere morte: Лишённые смерти» Ирина Якимова.
«Важнее не то, что хотел сказать автор, а то, что он в итоге сказал»
Расскажите о себе. Как давно пишете? В каких жанрах? Кто по профессии? Удается ли совмещать писательство с работой/личной жизнью? Писательство для вас — работа, хобби или что-то иное?
Пишу я вот уже полтора года как. За это время написала всего две с половиной книжки тех самых «Вампиров грез» и три рассказа, относящиеся к тому же циклу. По образованию я искусствовед, более десяти лет проработала в одном из московских музеев. Последние годы работаю клерком в небольшой конторе, что гораздо выгоднее финансово, но при этом невероятно скучно. Так что писательство для меня — это и лекарство от скуки, и хобби, и попытка личной самореализации, но — в свободное от работы время.
Ваши предпочтения в литературе? Как относитесь к жанру вампирского романа? Кто тут ваши фавориты среди известных писателей?
Если брать фэнтези, то из русскоязычного я назвала бы Г.Л. Олди, из переводного Дж. Мартина. Из современных романов вспомнила бы в первую очередь А. Перес-Реверте и М. Эрнестам. К вампирскому роману отношусь крайне спокойно. Фаворитов в этом направлении у меня нет, я просто слишком мало произведений данного жанра читала.
С какой целью пришли на «Трансильванию»? Довольны ли результатом? Что-нибудь хотите сказать по конкурсу?
Победить. Первое место — это было бы, наверное, слишком хорошо для неоконченного произведения, но на второе или третье я рассчитывала. Поэтому — да, я довольна. По конкурсу — могу только поблагодарить организаторов, пригласивших меня участвовать в данном мероприятии. Без их настойчивости я бы просто прошла мимо.
Ваш роман был хорошо принят читателями и с самого начала конкурсной гонки числился в фаворитах. Как к вам пришла идея «Вампиров девичьих грёз»?
Людям свойственно мечтать о неких идеальных героях. Но в наше время в обществе очень сильно разочарование в гуманизме — в человечестве вообще, в человеке в частности. И идеальными героями, наделенными сверхспособностями и сверхвозможностями, в наши дни все чаще выступают не люди, а некие сказочные существа, будь то эльфы, вампиры, оборотни или демоны. Причем, если мы возьмем любовный роман, то есть литературу, отражающую любовно-эротические фантазии женщин, то большой разницы между ними не заметим. Герой будет стройным-высоким-красивым-сильным-тысячелетним и еще столько же протянет, безумно любить героиню и подарит ей бонус в виде несказанной красы и вечной жизни. Разница в виде способа питания или способности менять внешний облик — сугубо декоративный элемент повествования.
Если брать вампиров — кому интересны вопросы наличия/отсутствия у них души, их взаимоотношений с богом/дьяволом, да даже необходимости для них убийства? Вот кусает в шейку — это эротично, да. И волнующе. А убивает он точно плохих, а сам он хороший, и лично меня никогда не обидит и на руках носить будет.
Вот отталкиваясь от этой данности и родились вампиры, «прекрасные, словно эльфы», и вообще — эльфы. Но только где-то глубоко в душе. Но только раз уж они вампиры — то и убивают не только тех, кого не жалко, всех. Потому что если они — сверхсущества, а люди даже сами себя видят серыми и убогими, то какими же эти сверхсущества увидят людей? Явно не теми, чья жизнь хоть чего-то стоит.
Ну а страну людей для меня населяют вампироманы современного общества, любители вампирских романов, те, в чьих эротических фантазиях порой присутствуют «прекрасные и опасные» хищники. Вот их всех вместе в одной стране собрали и вампиров любить официально разрешили. А дальше появились герои, события и, собственно, роман.
Передали ли вы главной героине романа какие-либо свои черты характера, мечты, детали прошлого или это собирательный, полностью выдуманный образ?
С одной стороны, я не писала ее с себя, поэтому деталей моего прошлого там не найти, мечты... если о профессиональной деятельности, то они у нас разные, если о том, чтоб найти свое место в мире, свой дом, свою любовь — то они свойственны вообще всем. А с другой стороны — ведь описываю ее все же я. И какие-то взгляды в нее вкладываю тоже я. И поэтому что-то от меня она, несомненно, берет, просто не может не брать.
Считаете ли вы её положительной героиней, достойным примером для девушек, взявших в руки вампирский роман?
Положительной — в том смысле, что все и всегда делающей правильно — нет, ни в коей мере. Хотелось сделать ее живой. С недостатками, с ошибками. У нее не самый лучший характер, она не всегда поступает мудро, очень часто — себе во вред. Но она пытается осмыслить свое место в мире, найти правильную модель поведения в нем.
Кстати, в комментариях к этому роману прошла уже не одна жестокая битва с выносом окровавленных жертв, на тему: как, собственно, правильно? Как должна была поступить героиня в той или другой ситуации? И мнения у людей прямо противоположные. И отстаивать их они готовы не щадя ни оппонентов, ни героиню. То, на что одни говорят «повзрослела», для других характеризуется коротким «дура!». Так что едва ли она пример, скорее, образец: если поступить так — то получится то, а если этак — то это. А вот хорошо это или плохо, надо оно или не надо — каждый решает сам.
Главный герой для вас рассудочный злодей или жертва страстей?
Он если и жертва, то абсолютной вседозволенности. Когда внешних ограничителей нет, а внутренние — словно шестеренки со сточившимися зубчиками — иногда еще срабатывают, но чаще проскальзывают.
Каким видите дальнейшее развитие отношений Анхена и его пассии?
Обязательно расскажу об этом в третьей части романа. Собственно, именно об этом и расскажу.
В романе не раз поднимается тема насилия мужчины над женщиной, как психического, так и физического. Многие читательницы наверняка запомнили сцену порки главной героини. В наши дни, благодаря «50 оттенкам серого», безобидное «легкое» БДСМ потихоньку переходит в разряд нормы и даже мечты среднестатистической девы. Ваше отношение к теме мужского насилия в женских романах?
Благодаря 50 оттенкам многие узнали аббревиатуру БДСМ, но не все погуглили значение. Поэтому давайте разводить. БДСМ — это субкультура, в основе которой лежат ролевые игры на тему доминирования — подчинения. Участие сторон сугубо добровольное, все действия заранее обговариваются. То есть вот это, это и это — можно, а вот то, то и то — нет. Подчиненный в любой момент может потребовать прекратить — и «игра» будет остановлена. Согласитесь, если два человека по взаимному согласию хотят проводить свой досуг именно так — это их личное дело.
Ни сцена порки главной героини, ни различные эпизоды психического насилия к БДСМ отношения не имеют ни малейшего (ни добровольности участия, ни обговоренности разрешенных действий, ни остановки по первому требованию). Это банальное бытовое насилие, уголовно наказуемое, кстати, в нашем реальном мире (если говорить о насилии физическом). И прежде чем говорить о насилии в женских романах, наверное, стоит вспомнить о насилии в жизни. По статистике (которой верить не хочется, но откуда-то же ее взяли) чуть ли не в каждой третьей российской семье муж считает возможным поднять руку на жену и ребенка. И в абсолютном большинстве случаев женщины это терпят, а многие еще и оправдывают. Почему — вопрос к психологам, статей на эту тему написано немало. Ну а литература — это, прежде всего, отражение жизни, в какие бы сказочные кружева она не рядилась.
Лично была свидетелем сцены, когда девушка, лицо которой на тот момент состояло из двух громадных кровоподтеков, объясняла вызванному соседями наряду милиции: «Так это меня папа учил, я не права была, он наказал. Ну вы же знаете, как в семье бывает, ну ослушалась дочка, научили». А самое интересное в том, что она не была его дочерью. Она просто его так выгораживала. Потому что в ее представлении папе такое можно, и это не дело милиции. И люди, которые так думают, будут писать и читать литературу, где главный герой личность сугубо положительная, а что рукоприкладством страдает — так это же он учит.
Для меня герой, избивающий женщину, положительным не является. И мой герой для меня положительным не является, несмотря на все его «добрые дела». И все сцены насилия служат именно для его характеристики как персонажа авторитарного, не гнушающегося утверждать свою власть над окружающими любыми, в том числе самыми низменными методами. И, собственно, вопрос, который стоит перед героиней — а можно ли построить нормальные отношения с подобным субъектом? Вот простить ему физическое насилие, смириться с подавлением твоей личности, а дальше? Он исправится? Станет бесконечно хорошим от того, что полюбит и все поймет? В любовных романах обычно да, в жизни обычно нет.
Считаете ли вы приемлемым для девушки продолжать отношения, когда насилие уже совершилось?
Я бы сказала так: для себя я считаю подобное абсолютно неприемлемым. Но каждая девушка и каждая женщина должна решить этот вопрос сама.
В романе дан мир «генетически модифицированных» людей-вампироманов, считающих вампиров создателями, а не захватчиками своего мира. Как вы полагаете, достойны ли эти люди свободы, истинного знания об окружающем их мире?
Это сложный вопрос. А достойна ли свобода этих людей? Ведь их устраивает их жизнь, они счастливы в своем искусственном мире, у них есть идеалы, к которым они стремятся, и кумиры, которыми они гордятся. Что они получат взамен вместе со словом «свобода»? Жесточайшее разочарование во всех идеалах и жизненных ценностях. Сломанные жизни целого поколения. Внешнюю интервенцию (ведь для свободы надо, чтоб вампиров не стало. Исчезнут и непроходимые границы и вампиры, эти границы охраняющие. А оружие у людей не появится). Экономический кризис, связанный с попытками встроиться в мировую экономику. Голод, безработица... И главное, никто не закричит: «Ура, мы свободны!» Все будут чувствовать себя преданными и брошенными.
Чтобы свобода была наградой, радостью, несмотря на все связанные с ней трудности, ее надо хотеть, к ней надо стремиться. А если из всей страны о свободе мечтает одна Лариса? Слишком часто «свобода», преподнесенная на блюдечке, в нашем реальном мире оказывалась просто переходом из одной зависимости в другую. Приплывшие в Южную Америку конкистадоры тоже освободили местных жителей от чудовищных человеческих жертвоприношений. Что стало с местными жителями, помнят, наверное, все.
Каким будет дальнейшее развитие «счастливой страны» в романе, если не секрет?
Никаким. Судьи совершенно справедливо отметили отсутствие в моем романе развития — характеров героев, ситуации с окружающей действительностью. И до конца третьей книги мне этот недостаток уже никак не исправить. Она хоть и не написана, но идейно — заложена вся.
Более того, в данном конкретном произведении мне интересно не революционное изменение мироустройства, не победа сил добра над планетарными силами зла. Мне интересны человеческие взаимоотношения. Личностные взаимоотношения. Действия личности в заданных обстоятельствах. Ты не можешь изменить обстоятельства, ты не можешь кардинально изменить даже своего визави (он сложившаяся личность, как и ты, впрочем). Но ты можешь решить, как действовать в данных обстоятельствах. Что для тебя добро, а что зло, что неприемлемо, а что допустимо.
Ваши вампиры по сути искаженные эльфы. Как вы сами считаете, возможен ли для них возврат к неискаженному, «эльфийскому» состоянию?
Ну, если посмотреть внимательно про тех эльфов, то «искаженными» они стали не в момент превращения в вампиров, а гораздо раньше. Когда отказались от своей «эльфийской» сути, и стали корежить преобразованиями собственный мир. Который в результате погиб от техногенной катастрофы. Все же эльфы прежде всего воспринимаются существами, живущими в гармонии и единении.
Потеряв один мир и придя в другой, стали ли они бережнее в отношении к миру? С одной стороны, новообретенная вампирская сущность не дает: люди для них еда, и отношение соответствующее. С другой — они отхватили себе кусок земли, но затем отгородились непроходимыми стенами и весь мир не трогают, с тотальными войнами завязали. Появилась Страна Людей, в которой до свободы, конечно, далеко, но лучше, чем в стадах. Но какие мотивы? Действительно навоевались, или просто малая численность не позволит вести войну со всем миром? Пожалели людей или «кровь разумного человека вкуснее»?
Нетрудно, будучи демиургом этой вселенной, открыть им портал в третий мир и отправить их туда дружными рядами. «Доброе» солнце лишит их вампирской сущности... Но станут ли они от этого «неискаженными эльфами»? Или и в новом мире начнут поднимать горы, опустынивать земли и реки вспять поворачивать? Здесь, мне кажется, как и со Страной Людей: бесполезно давать человеку (вампиру, эльфу, кошке, мышке) то, ценность чего он не понимает. Потеряет тут же, еще и плакать станет, что подарили книжку, а не игрушку.
Ваша любимая сцена в романе? Почему?
Финальная. В самых светлых мечтах представляю, как я ее напишу, а после жирным шрифтом по центру: «Конец». Потому что, начав писать, а точнее — выкладывать этот роман в сеть, я взяла на себя некие моральные обязательства, которые все никак не могу выполнить.
Пока роман не дописан, все мысли о том, что еще надо сделать, и оказывается сложно обернуться в прошлое, и любоваться сделанным. Но если попытаться... То я выберу, возможно, не самые сильные сцены, или не самые «идейные». Я выберу те, в которых моей героине было уютно. Сцену прогулки в парке, крышу больницы в новогоднюю ночь, первый визит в дом вампира. Да, во всех этих сценах были и отрицательные моменты, но света в них все же больше, чем во многих других.
В чём видите основную идею вашего произведения? Правильно ли она была трактована читателями и жюри конкурса?
Знаете, здесь я придерживаюсь убеждения, что в произведении важнее не то, что хотел сказать автор, а то, что он в итоге сказал. И у книги не может быть «неправильной» трактовки (если, конечно, не перевирать текст, не приписывать героям слов, поступков и желаний, прямо противоречащих написанному — а на конкурсе к книге отнеслись очень внимательно и бережно).
Когда я начинала писать роман, для меня была интересна тема любовных взаимоотношений человека и вампира — возможны ли они вообще, или все-таки противны самой природе обоих рас. А потом вопрос встал для меня чуть иначе: является ли любовь высшей ценностью человеческой жизни? Стоит ли она того, чтоб отказаться ради нее от всего: своих близких, своих убеждений, своей свободы, самой своей жизни. Или в жизни есть вещи, ради которых стоит пожертвовать своей любовью?
Семья, как известно, ячейка общества, и даже общество в миниатюре, а потому, собственно, тот же вопрос возникает и о взаимоотношениях личности и общества: надо ли быть как все, отказавшись от собственной индивидуальности, или право отстаивать свои взгляды и убеждения ценнее? В каком случае ты приобретаешь больше — для души, для тела, для комфорта внешнего или внутреннего, и что из этого тебе важней?
Судя по той буре споров, что неоднократно проносилась в комментариях к роману на Самиздате, однозначных ответов, которые подходят всем, тут нет и быть не может: все люди очень разные, у каждого своя шкала ценностей и приоритетов, соответственно, и восприятие романа у каждого свое. И даже если оно кардинально отлично от авторского — оно имеет право быть.
Образ Лоу был задуман таким глубоким под внешней милой маской изначально, или вы открыли для себя этого героя постепенно, в процессе написания романа?
Постепенно. Хотя то, что он будет фигурировать не только в первой сцене романа, но и весьма активно проявится «за Бездной», планировалось изначально. Но в романе достаточно героев, куда менее значительных, конечно, которые и вовсе изначально не планировались, но появились. А есть и те, которые планировались, но, увы, уже не появятся.
Если б вы вдруг оказались внутри своего сюжета, чью сторону бы приняли? И как повели бы себя на месте Лары или Анхена?
Внутри сюжета — кем? Обычным человеком? Тогда, несомненно, я была бы такой же, как и все население Страны Людей, обожала бы святых вампиров и осуждала Лару. Вампиром? Конечно, была бы за Анхена, и считала, что он еще слишком мягок. Или я оказалась бы там этаким всесильным демиургом? Так я и так всесильный демиург, я и отсюда событиями управляю. И в этой истории я, конечно, за Лару. И меня интересует, чтоб именно она нашла свое счастье. Будет ли при этом ее счастье и его счастьем — это вопрос финала.
А вот если я была бы на их месте... Не знаю. С этими героями происходит то, что я захотела, чтобы происходило. Если бы один из них был другим (то есть я вселилась бы в его оболочку), то история явно вышла бы совсем иной, совсем не той, какую я собиралась рассказывать. Да к тому же, попробуй я придумать такую историю, мне было бы, наверное, очень сложно себя не идеализировать, приписывая себе поступки, на которые я, возможно, никогда не решилась бы в действительности.
Как вы считаете, автор должен быть исключительно искренним с читателем или допустимо рассчитывать некоторые читательские эмоции заранее, перед написанием сцены? Давить на жалость, бить пафосом...
На то она и художественная литература, чтоб находить такую форму выражения своих идей, в которой они бы воздействовали на эмоции читателя. На мой взгляд, чем лучше автор может просчитать эмоции читателя и, соответственно, сильней задеть их — тем выше его мастерство. Если меня, как читателя, какая-то книга оставила равнодушной, какая для меня ценность в авторской искренности? Я сочту, что он просто искренне не умеет работать со словом. И не стану читать другие его произведения.
Какие стороны вампирского образа существования вызывают у вас наибольшее отвращение?
Ммм... Негигиеничность способа питания? Вот как представлю, что я вампир, и есть так хочется, что жизни не жалко. Чужой. Своей как раз жалко. Значит, надо кого-то из маргиналов залавливать, чтоб искать не стали. А они немытые, вонючие....
А от каких их преимуществ перед смертными вы бы не отказались?
От способности воздействовать на человеческий разум, наверное. Порой так устаешь спорить, объяснять, доказывать, упрашивать — и все по нулям.
Какой вы видите проблематику вампирского жанра в целом? Пути её решения.
Да, честно говоря, никакой не вижу, плохо представляю себе тему и, более того, даже не жажду в нее углубляться. В моих героях слишком мало от классического вампира, это скорее поп-вариант с одной единственной вампирической фенькой — собственно, питанием. Свое обращение к образу вампира считаю во многом случайным и крайне поверхностным.
В начале интервью вы обмолвились, что рассчитывали на победу или место в тройке. Вы были настолько уверены в актуальности поднятой вами темы? В безупречности подачи?
Полагаю, я от природы достаточно самоуверена. И принцип, что главное — это участие, во многом не мой. Если я что-то делаю, я хочу признания, что я делаю это хорошо. Да, вполне могло оказаться так, что жюри нашло бы другие работы гораздо интереснее моей, и я осталась бы где-то в лонге. Но ведь вопрос стоял не как я оценивала свою работу относительно других, а зачем я пришла на конкурс. А если я иду на конкурс — значит, я хочу победы.
До безупречности мне далеко. Но если я знаю, что книга читается, что она имеет определенный успех, если на том же Самиздате я вижу, какое количество откровенно слабых авторов пробует себя в литературе — я могу сделать вывод, что шансы на победу у меня есть.
Да, конечно, можно было при ответе на тот вопрос скромно похлопать глазками и пролепетать, что пришла себя показать и на других посмотреть. Смотрелось бы, наверное, лучше. Но я искренне не понимаю, как можно идти на конкурс и НЕ хотеть победить. Я — хотела.
Вы знакомились с другими конкурсными работами, как оцениваете их?
Нет, я сломалась на втором романе. Поскольку выбирала их из списка методом научного тыка, оба раза мне не повезло: оба произведения меня не заинтересовали совершенно.
Вы считаете вашу работу сильнее и значимее других, представленных на конкурсе, и если да, то по каким параметрам?
Как я уже сказала — практически ничего не читала, а потому просто не обладаю полнотой информации. Но, скажем, слово «значимый» я бы вообще не употребляла относительно своей книги. Все-таки это развлекательная литература, какие бы проблемы она подспудно не поднимала. Если же обратиться к сути вашего вопроса, то нет, я не считаю, что я самая умная, самая гениальная и самая достойная. И я прекрасно осознаю, что судейство в художественной литературе вещь глубоко субъективная. И что будь состав судей другим — и пьедестал выглядел бы иначе. И работы бы на нем оказались ничуть не менее, а может и более достойные.
А параметр для художественной литературы, мне кажется, всего один: насколько книга востребована читателями. Благо теперь каждый имеет возможность выложить свое произведение в сеть и не зависеть от мнения издателей. Если книгу никто не читает — то тут и конкурс не поможет. Если читают, и читателей с каждым днем все больше — то проигрыш, конечно, расстроит, но книге не навредит. Еще и читатели скажут: «Судью на мыло, ты — лучший!»
Как вы организуете свою писательскую работу? Сколько строчек в день для вас норма? Или пишете «по вдохновению», сколько получится?
Могу писать только в тишине и одиночестве. Поэтому в основном это по ночам. Еще ни разу, как бы ни хотелось, не удалось написать за раз больше 4 вордовских страниц. Меньше — к сожалению, легко. Вот не пишется дальше — и все. Писательство для меня все же не работа, это отдых. Если сил на этот вид отдыха в данный момент нет — значит, писать не буду.
Какими проектами планируете заняться после окончания трилогии?
По окончании трилогии я надеюсь какое-то время вообще ничего не писать. А там будет видно.
В каких жанрах было бы интересно поработать?
Есть мысли по поводу исторического романа, но это пока очень непродуманный проект.
Собираетесь ли участвовать в будущих проектах сайта?
Как мне кажется сегодня — нет, не собираюсь. Но, учитывая, что сначала я не собиралась участвовать в Трансильвании, потом — в конкурсе готической литературы, а в итоге и там и там получила призовые места... Могу и передумать.
Расскажите о себе. Как давно пишете? В каких жанрах? Кто по профессии? Удается ли совмещать писательство с работой/личной жизнью? Писательство для вас — работа, хобби или что-то иное?
Пишу я вот уже полтора года как. За это время написала всего две с половиной книжки тех самых «Вампиров грез» и три рассказа, относящиеся к тому же циклу. По образованию я искусствовед, более десяти лет проработала в одном из московских музеев. Последние годы работаю клерком в небольшой конторе, что гораздо выгоднее финансово, но при этом невероятно скучно. Так что писательство для меня — это и лекарство от скуки, и хобби, и попытка личной самореализации, но — в свободное от работы время.
Ваши предпочтения в литературе? Как относитесь к жанру вампирского романа? Кто тут ваши фавориты среди известных писателей?
Если брать фэнтези, то из русскоязычного я назвала бы Г.Л. Олди, из переводного Дж. Мартина. Из современных романов вспомнила бы в первую очередь А. Перес-Реверте и М. Эрнестам. К вампирскому роману отношусь крайне спокойно. Фаворитов в этом направлении у меня нет, я просто слишком мало произведений данного жанра читала.
С какой целью пришли на «Трансильванию»? Довольны ли результатом? Что-нибудь хотите сказать по конкурсу?
Победить. Первое место — это было бы, наверное, слишком хорошо для неоконченного произведения, но на второе или третье я рассчитывала. Поэтому — да, я довольна. По конкурсу — могу только поблагодарить организаторов, пригласивших меня участвовать в данном мероприятии. Без их настойчивости я бы просто прошла мимо.
Ваш роман был хорошо принят читателями и с самого начала конкурсной гонки числился в фаворитах. Как к вам пришла идея «Вампиров девичьих грёз»?
Людям свойственно мечтать о неких идеальных героях. Но в наше время в обществе очень сильно разочарование в гуманизме — в человечестве вообще, в человеке в частности. И идеальными героями, наделенными сверхспособностями и сверхвозможностями, в наши дни все чаще выступают не люди, а некие сказочные существа, будь то эльфы, вампиры, оборотни или демоны. Причем, если мы возьмем любовный роман, то есть литературу, отражающую любовно-эротические фантазии женщин, то большой разницы между ними не заметим. Герой будет стройным-высоким-красивым-сильным-тысячелетним и еще столько же протянет, безумно любить героиню и подарит ей бонус в виде несказанной красы и вечной жизни. Разница в виде способа питания или способности менять внешний облик — сугубо декоративный элемент повествования.
Если брать вампиров — кому интересны вопросы наличия/отсутствия у них души, их взаимоотношений с богом/дьяволом, да даже необходимости для них убийства? Вот кусает в шейку — это эротично, да. И волнующе. А убивает он точно плохих, а сам он хороший, и лично меня никогда не обидит и на руках носить будет.
Вот отталкиваясь от этой данности и родились вампиры, «прекрасные, словно эльфы», и вообще — эльфы. Но только где-то глубоко в душе. Но только раз уж они вампиры — то и убивают не только тех, кого не жалко, всех. Потому что если они — сверхсущества, а люди даже сами себя видят серыми и убогими, то какими же эти сверхсущества увидят людей? Явно не теми, чья жизнь хоть чего-то стоит.
Ну а страну людей для меня населяют вампироманы современного общества, любители вампирских романов, те, в чьих эротических фантазиях порой присутствуют «прекрасные и опасные» хищники. Вот их всех вместе в одной стране собрали и вампиров любить официально разрешили. А дальше появились герои, события и, собственно, роман.
Передали ли вы главной героине романа какие-либо свои черты характера, мечты, детали прошлого или это собирательный, полностью выдуманный образ?
С одной стороны, я не писала ее с себя, поэтому деталей моего прошлого там не найти, мечты... если о профессиональной деятельности, то они у нас разные, если о том, чтоб найти свое место в мире, свой дом, свою любовь — то они свойственны вообще всем. А с другой стороны — ведь описываю ее все же я. И какие-то взгляды в нее вкладываю тоже я. И поэтому что-то от меня она, несомненно, берет, просто не может не брать.
Считаете ли вы её положительной героиней, достойным примером для девушек, взявших в руки вампирский роман?
Положительной — в том смысле, что все и всегда делающей правильно — нет, ни в коей мере. Хотелось сделать ее живой. С недостатками, с ошибками. У нее не самый лучший характер, она не всегда поступает мудро, очень часто — себе во вред. Но она пытается осмыслить свое место в мире, найти правильную модель поведения в нем.
Кстати, в комментариях к этому роману прошла уже не одна жестокая битва с выносом окровавленных жертв, на тему: как, собственно, правильно? Как должна была поступить героиня в той или другой ситуации? И мнения у людей прямо противоположные. И отстаивать их они готовы не щадя ни оппонентов, ни героиню. То, на что одни говорят «повзрослела», для других характеризуется коротким «дура!». Так что едва ли она пример, скорее, образец: если поступить так — то получится то, а если этак — то это. А вот хорошо это или плохо, надо оно или не надо — каждый решает сам.
Главный герой для вас рассудочный злодей или жертва страстей?
Он если и жертва, то абсолютной вседозволенности. Когда внешних ограничителей нет, а внутренние — словно шестеренки со сточившимися зубчиками — иногда еще срабатывают, но чаще проскальзывают.
Каким видите дальнейшее развитие отношений Анхена и его пассии?
Обязательно расскажу об этом в третьей части романа. Собственно, именно об этом и расскажу.
В романе не раз поднимается тема насилия мужчины над женщиной, как психического, так и физического. Многие читательницы наверняка запомнили сцену порки главной героини. В наши дни, благодаря «50 оттенкам серого», безобидное «легкое» БДСМ потихоньку переходит в разряд нормы и даже мечты среднестатистической девы. Ваше отношение к теме мужского насилия в женских романах?
Благодаря 50 оттенкам многие узнали аббревиатуру БДСМ, но не все погуглили значение. Поэтому давайте разводить. БДСМ — это субкультура, в основе которой лежат ролевые игры на тему доминирования — подчинения. Участие сторон сугубо добровольное, все действия заранее обговариваются. То есть вот это, это и это — можно, а вот то, то и то — нет. Подчиненный в любой момент может потребовать прекратить — и «игра» будет остановлена. Согласитесь, если два человека по взаимному согласию хотят проводить свой досуг именно так — это их личное дело.
Ни сцена порки главной героини, ни различные эпизоды психического насилия к БДСМ отношения не имеют ни малейшего (ни добровольности участия, ни обговоренности разрешенных действий, ни остановки по первому требованию). Это банальное бытовое насилие, уголовно наказуемое, кстати, в нашем реальном мире (если говорить о насилии физическом). И прежде чем говорить о насилии в женских романах, наверное, стоит вспомнить о насилии в жизни. По статистике (которой верить не хочется, но откуда-то же ее взяли) чуть ли не в каждой третьей российской семье муж считает возможным поднять руку на жену и ребенка. И в абсолютном большинстве случаев женщины это терпят, а многие еще и оправдывают. Почему — вопрос к психологам, статей на эту тему написано немало. Ну а литература — это, прежде всего, отражение жизни, в какие бы сказочные кружева она не рядилась.
Лично была свидетелем сцены, когда девушка, лицо которой на тот момент состояло из двух громадных кровоподтеков, объясняла вызванному соседями наряду милиции: «Так это меня папа учил, я не права была, он наказал. Ну вы же знаете, как в семье бывает, ну ослушалась дочка, научили». А самое интересное в том, что она не была его дочерью. Она просто его так выгораживала. Потому что в ее представлении папе такое можно, и это не дело милиции. И люди, которые так думают, будут писать и читать литературу, где главный герой личность сугубо положительная, а что рукоприкладством страдает — так это же он учит.
Для меня герой, избивающий женщину, положительным не является. И мой герой для меня положительным не является, несмотря на все его «добрые дела». И все сцены насилия служат именно для его характеристики как персонажа авторитарного, не гнушающегося утверждать свою власть над окружающими любыми, в том числе самыми низменными методами. И, собственно, вопрос, который стоит перед героиней — а можно ли построить нормальные отношения с подобным субъектом? Вот простить ему физическое насилие, смириться с подавлением твоей личности, а дальше? Он исправится? Станет бесконечно хорошим от того, что полюбит и все поймет? В любовных романах обычно да, в жизни обычно нет.
Считаете ли вы приемлемым для девушки продолжать отношения, когда насилие уже совершилось?
Я бы сказала так: для себя я считаю подобное абсолютно неприемлемым. Но каждая девушка и каждая женщина должна решить этот вопрос сама.
В романе дан мир «генетически модифицированных» людей-вампироманов, считающих вампиров создателями, а не захватчиками своего мира. Как вы полагаете, достойны ли эти люди свободы, истинного знания об окружающем их мире?
Это сложный вопрос. А достойна ли свобода этих людей? Ведь их устраивает их жизнь, они счастливы в своем искусственном мире, у них есть идеалы, к которым они стремятся, и кумиры, которыми они гордятся. Что они получат взамен вместе со словом «свобода»? Жесточайшее разочарование во всех идеалах и жизненных ценностях. Сломанные жизни целого поколения. Внешнюю интервенцию (ведь для свободы надо, чтоб вампиров не стало. Исчезнут и непроходимые границы и вампиры, эти границы охраняющие. А оружие у людей не появится). Экономический кризис, связанный с попытками встроиться в мировую экономику. Голод, безработица... И главное, никто не закричит: «Ура, мы свободны!» Все будут чувствовать себя преданными и брошенными.
Чтобы свобода была наградой, радостью, несмотря на все связанные с ней трудности, ее надо хотеть, к ней надо стремиться. А если из всей страны о свободе мечтает одна Лариса? Слишком часто «свобода», преподнесенная на блюдечке, в нашем реальном мире оказывалась просто переходом из одной зависимости в другую. Приплывшие в Южную Америку конкистадоры тоже освободили местных жителей от чудовищных человеческих жертвоприношений. Что стало с местными жителями, помнят, наверное, все.
Каким будет дальнейшее развитие «счастливой страны» в романе, если не секрет?
Никаким. Судьи совершенно справедливо отметили отсутствие в моем романе развития — характеров героев, ситуации с окружающей действительностью. И до конца третьей книги мне этот недостаток уже никак не исправить. Она хоть и не написана, но идейно — заложена вся.
Более того, в данном конкретном произведении мне интересно не революционное изменение мироустройства, не победа сил добра над планетарными силами зла. Мне интересны человеческие взаимоотношения. Личностные взаимоотношения. Действия личности в заданных обстоятельствах. Ты не можешь изменить обстоятельства, ты не можешь кардинально изменить даже своего визави (он сложившаяся личность, как и ты, впрочем). Но ты можешь решить, как действовать в данных обстоятельствах. Что для тебя добро, а что зло, что неприемлемо, а что допустимо.
Ваши вампиры по сути искаженные эльфы. Как вы сами считаете, возможен ли для них возврат к неискаженному, «эльфийскому» состоянию?
Ну, если посмотреть внимательно про тех эльфов, то «искаженными» они стали не в момент превращения в вампиров, а гораздо раньше. Когда отказались от своей «эльфийской» сути, и стали корежить преобразованиями собственный мир. Который в результате погиб от техногенной катастрофы. Все же эльфы прежде всего воспринимаются существами, живущими в гармонии и единении.
Потеряв один мир и придя в другой, стали ли они бережнее в отношении к миру? С одной стороны, новообретенная вампирская сущность не дает: люди для них еда, и отношение соответствующее. С другой — они отхватили себе кусок земли, но затем отгородились непроходимыми стенами и весь мир не трогают, с тотальными войнами завязали. Появилась Страна Людей, в которой до свободы, конечно, далеко, но лучше, чем в стадах. Но какие мотивы? Действительно навоевались, или просто малая численность не позволит вести войну со всем миром? Пожалели людей или «кровь разумного человека вкуснее»?
Нетрудно, будучи демиургом этой вселенной, открыть им портал в третий мир и отправить их туда дружными рядами. «Доброе» солнце лишит их вампирской сущности... Но станут ли они от этого «неискаженными эльфами»? Или и в новом мире начнут поднимать горы, опустынивать земли и реки вспять поворачивать? Здесь, мне кажется, как и со Страной Людей: бесполезно давать человеку (вампиру, эльфу, кошке, мышке) то, ценность чего он не понимает. Потеряет тут же, еще и плакать станет, что подарили книжку, а не игрушку.
Ваша любимая сцена в романе? Почему?
Финальная. В самых светлых мечтах представляю, как я ее напишу, а после жирным шрифтом по центру: «Конец». Потому что, начав писать, а точнее — выкладывать этот роман в сеть, я взяла на себя некие моральные обязательства, которые все никак не могу выполнить.
Пока роман не дописан, все мысли о том, что еще надо сделать, и оказывается сложно обернуться в прошлое, и любоваться сделанным. Но если попытаться... То я выберу, возможно, не самые сильные сцены, или не самые «идейные». Я выберу те, в которых моей героине было уютно. Сцену прогулки в парке, крышу больницы в новогоднюю ночь, первый визит в дом вампира. Да, во всех этих сценах были и отрицательные моменты, но света в них все же больше, чем во многих других.
В чём видите основную идею вашего произведения? Правильно ли она была трактована читателями и жюри конкурса?
Знаете, здесь я придерживаюсь убеждения, что в произведении важнее не то, что хотел сказать автор, а то, что он в итоге сказал. И у книги не может быть «неправильной» трактовки (если, конечно, не перевирать текст, не приписывать героям слов, поступков и желаний, прямо противоречащих написанному — а на конкурсе к книге отнеслись очень внимательно и бережно).
Когда я начинала писать роман, для меня была интересна тема любовных взаимоотношений человека и вампира — возможны ли они вообще, или все-таки противны самой природе обоих рас. А потом вопрос встал для меня чуть иначе: является ли любовь высшей ценностью человеческой жизни? Стоит ли она того, чтоб отказаться ради нее от всего: своих близких, своих убеждений, своей свободы, самой своей жизни. Или в жизни есть вещи, ради которых стоит пожертвовать своей любовью?
Семья, как известно, ячейка общества, и даже общество в миниатюре, а потому, собственно, тот же вопрос возникает и о взаимоотношениях личности и общества: надо ли быть как все, отказавшись от собственной индивидуальности, или право отстаивать свои взгляды и убеждения ценнее? В каком случае ты приобретаешь больше — для души, для тела, для комфорта внешнего или внутреннего, и что из этого тебе важней?
Судя по той буре споров, что неоднократно проносилась в комментариях к роману на Самиздате, однозначных ответов, которые подходят всем, тут нет и быть не может: все люди очень разные, у каждого своя шкала ценностей и приоритетов, соответственно, и восприятие романа у каждого свое. И даже если оно кардинально отлично от авторского — оно имеет право быть.
Образ Лоу был задуман таким глубоким под внешней милой маской изначально, или вы открыли для себя этого героя постепенно, в процессе написания романа?
Постепенно. Хотя то, что он будет фигурировать не только в первой сцене романа, но и весьма активно проявится «за Бездной», планировалось изначально. Но в романе достаточно героев, куда менее значительных, конечно, которые и вовсе изначально не планировались, но появились. А есть и те, которые планировались, но, увы, уже не появятся.
Если б вы вдруг оказались внутри своего сюжета, чью сторону бы приняли? И как повели бы себя на месте Лары или Анхена?
Внутри сюжета — кем? Обычным человеком? Тогда, несомненно, я была бы такой же, как и все население Страны Людей, обожала бы святых вампиров и осуждала Лару. Вампиром? Конечно, была бы за Анхена, и считала, что он еще слишком мягок. Или я оказалась бы там этаким всесильным демиургом? Так я и так всесильный демиург, я и отсюда событиями управляю. И в этой истории я, конечно, за Лару. И меня интересует, чтоб именно она нашла свое счастье. Будет ли при этом ее счастье и его счастьем — это вопрос финала.
А вот если я была бы на их месте... Не знаю. С этими героями происходит то, что я захотела, чтобы происходило. Если бы один из них был другим (то есть я вселилась бы в его оболочку), то история явно вышла бы совсем иной, совсем не той, какую я собиралась рассказывать. Да к тому же, попробуй я придумать такую историю, мне было бы, наверное, очень сложно себя не идеализировать, приписывая себе поступки, на которые я, возможно, никогда не решилась бы в действительности.
Как вы считаете, автор должен быть исключительно искренним с читателем или допустимо рассчитывать некоторые читательские эмоции заранее, перед написанием сцены? Давить на жалость, бить пафосом...
На то она и художественная литература, чтоб находить такую форму выражения своих идей, в которой они бы воздействовали на эмоции читателя. На мой взгляд, чем лучше автор может просчитать эмоции читателя и, соответственно, сильней задеть их — тем выше его мастерство. Если меня, как читателя, какая-то книга оставила равнодушной, какая для меня ценность в авторской искренности? Я сочту, что он просто искренне не умеет работать со словом. И не стану читать другие его произведения.
Какие стороны вампирского образа существования вызывают у вас наибольшее отвращение?
Ммм... Негигиеничность способа питания? Вот как представлю, что я вампир, и есть так хочется, что жизни не жалко. Чужой. Своей как раз жалко. Значит, надо кого-то из маргиналов залавливать, чтоб искать не стали. А они немытые, вонючие....
А от каких их преимуществ перед смертными вы бы не отказались?
От способности воздействовать на человеческий разум, наверное. Порой так устаешь спорить, объяснять, доказывать, упрашивать — и все по нулям.
Какой вы видите проблематику вампирского жанра в целом? Пути её решения.
Да, честно говоря, никакой не вижу, плохо представляю себе тему и, более того, даже не жажду в нее углубляться. В моих героях слишком мало от классического вампира, это скорее поп-вариант с одной единственной вампирической фенькой — собственно, питанием. Свое обращение к образу вампира считаю во многом случайным и крайне поверхностным.
В начале интервью вы обмолвились, что рассчитывали на победу или место в тройке. Вы были настолько уверены в актуальности поднятой вами темы? В безупречности подачи?
Полагаю, я от природы достаточно самоуверена. И принцип, что главное — это участие, во многом не мой. Если я что-то делаю, я хочу признания, что я делаю это хорошо. Да, вполне могло оказаться так, что жюри нашло бы другие работы гораздо интереснее моей, и я осталась бы где-то в лонге. Но ведь вопрос стоял не как я оценивала свою работу относительно других, а зачем я пришла на конкурс. А если я иду на конкурс — значит, я хочу победы.
До безупречности мне далеко. Но если я знаю, что книга читается, что она имеет определенный успех, если на том же Самиздате я вижу, какое количество откровенно слабых авторов пробует себя в литературе — я могу сделать вывод, что шансы на победу у меня есть.
Да, конечно, можно было при ответе на тот вопрос скромно похлопать глазками и пролепетать, что пришла себя показать и на других посмотреть. Смотрелось бы, наверное, лучше. Но я искренне не понимаю, как можно идти на конкурс и НЕ хотеть победить. Я — хотела.
Вы знакомились с другими конкурсными работами, как оцениваете их?
Нет, я сломалась на втором романе. Поскольку выбирала их из списка методом научного тыка, оба раза мне не повезло: оба произведения меня не заинтересовали совершенно.
Вы считаете вашу работу сильнее и значимее других, представленных на конкурсе, и если да, то по каким параметрам?
Как я уже сказала — практически ничего не читала, а потому просто не обладаю полнотой информации. Но, скажем, слово «значимый» я бы вообще не употребляла относительно своей книги. Все-таки это развлекательная литература, какие бы проблемы она подспудно не поднимала. Если же обратиться к сути вашего вопроса, то нет, я не считаю, что я самая умная, самая гениальная и самая достойная. И я прекрасно осознаю, что судейство в художественной литературе вещь глубоко субъективная. И что будь состав судей другим — и пьедестал выглядел бы иначе. И работы бы на нем оказались ничуть не менее, а может и более достойные.
А параметр для художественной литературы, мне кажется, всего один: насколько книга востребована читателями. Благо теперь каждый имеет возможность выложить свое произведение в сеть и не зависеть от мнения издателей. Если книгу никто не читает — то тут и конкурс не поможет. Если читают, и читателей с каждым днем все больше — то проигрыш, конечно, расстроит, но книге не навредит. Еще и читатели скажут: «Судью на мыло, ты — лучший!»
Как вы организуете свою писательскую работу? Сколько строчек в день для вас норма? Или пишете «по вдохновению», сколько получится?
Могу писать только в тишине и одиночестве. Поэтому в основном это по ночам. Еще ни разу, как бы ни хотелось, не удалось написать за раз больше 4 вордовских страниц. Меньше — к сожалению, легко. Вот не пишется дальше — и все. Писательство для меня все же не работа, это отдых. Если сил на этот вид отдыха в данный момент нет — значит, писать не буду.
Какими проектами планируете заняться после окончания трилогии?
По окончании трилогии я надеюсь какое-то время вообще ничего не писать. А там будет видно.
В каких жанрах было бы интересно поработать?
Есть мысли по поводу исторического романа, но это пока очень непродуманный проект.
Собираетесь ли участвовать в будущих проектах сайта?
Как мне кажется сегодня — нет, не собираюсь. Но, учитывая, что сначала я не собиралась участвовать в Трансильвании, потом — в конкурсе готической литературы, а в итоге и там и там получила призовые места... Могу и передумать.