Как давно Вы начали писать? Каков Ваш «писательский стаж»?
Писать начала я еще в школе, то есть общий стаж более 20 лет.
В каких жанрах Вы работаете?
Мистика, криптоистория, фэнтези, научная фантастика. Часто пишу «на стыке жанров».
Судя по названным жанрам, реалистическая проза Вас никогда не привлекала? Можно ли сказать, что это принципиальная установка на создание миров, отличных от привычных?
Читать произведения, в которых отсутствует мистический и/или фантастический элемент, я люблю (так как чаще всего именно такие книги очень хороши по языку и стилю), но как писателя меня этот жанр не привлекает.
А обязательно ли, на Ваш взгляд, автор-мистик, автор-вампирщик должен тяготеть к прозе заведомо нереалистичной? Изначально обладать особым даром - смотреть за границу привычного мира?
Я условно делю авторов на две категории: одни пишут только о том, что непосредственно наблюдают, черпают сюжеты в собственной жизни и жизни близких им людей; другие видят историю «в своей голове». Последним подвластны любые жанры, а вот авторы, относящиеся к первой категории, хорошую мистику не напишут.
Так должен ли автор-мистик, вампирщик, обладать повышенным интересом к метафизическому, иррациональному, неведомому?
Нет, не обязательно, ведь о вампирах можно писать по-разному. Хотя лично мне всегда более интересны тексты с мистической составляющей.
Наиболее любимые свои работы?
Из законченных вещей - «Полуденный морок», «Бирит-Нарим», «Неподвластные небу» и только что законченная «Дорога духов».
Отношение к жанру вампирской прозы?
Как и в любой прозе, я ценю в ней прежде всего живой мир и глубокие характеры персонажей, сильное погружение, отсутствие штампов и хороший стиль.
И здесь мы как раз приходим к вопросу предпочтений. Какие Ваши любимые произведения на вампирскую тематику?
«Агьяр» Стивена Браста и «Грезы Февра» Джорджа Мартина. «Агъяр» хорош тем, что он очень неожиданный: собственно только к середине книги начинаешь понимать, что главный герой - вампир (а ведь повествование идет от первого лица), и это при том, что вампирская трактовка там классическая. Очень эмоционально насыщенная вещь и потрясающе написанная. Пример того, как на известнейшую тему можно написать роман, лишенный штампов.
А Вам ближе, кстати, классическая трактовка или нечто новаторское?
Мне близка моя собственная трактовка, так что, наверное, нечто новаторское.
Влияет ли на Вас прочитанное? Остается ли где-то в подсознании зерно, которое прорастает в свое собственное произведение? Хочется ли от чего-то отталкиваться, с неким посылом поиграть или напротив - чистый лист и намеренное дистанцирование от известного?
Мне кажется, в подсознании прочитанное, как и любая информация, остается в любом случае, даже если мы не отдаем себе в этом отчета. Что же касается исходной точки - у меня несколько раз были случаи, когда фрагмент сюжета, некая яркая визуальная картинка или обрывок диалога возникали во время чтения книг. Но нетрудно догадаться, что это были, как правило, книги по истории.
То есть сначала замысел приходит картинками или уже текстовым отрывком? Что чаще - образ или текст?
Ощущение и/или голос. Потом начинает разворачиваться сама история. Я смотрю ее, как кино (но только сопровождающеся ощущениями), не вмешиваясь при этом в сюжет и не меняя его. И уже потом я записываю увиденное; моя задача - превратить увиденное в слова. Изначально я это делала, чтобы была возможность прочесть самой и прожить эту историю снова.
Сложно переводить эти образы и ощущения в слова?
Иногда очень, но одновременно с этим испытываешь невероятное, ни с чем не сравнимое удовольствие от погружения в материал, очередного проживания истории, еще более полного благодаря тому, что она облекается в слова.
Можно ли сказать, что писатель - существо эгоистичное? Что он пишет ради собственного наслаждения, ради того, чтоб рассказать себе ту историю, которая ему нравится? Или же ему важно донести нечто до другого? Каковы у Вас отношения в треугольнике Вы-персонажи-читатель?
Я-то точно пишу из эгоистических соображений, хотя мне хочется и поделится увиденной историей, это несомненно. Насчет персонажей мне трудно сказать: в момент написания я с ними идентифицируюсь, становлюсь промежуточным звеном, через которое они транслируют себя. О читателях я стараюсь думать тогда, когда правлю текст, и всегда волнуюсь, понятно ли вообще что-то из написанного.
Вас в Ваших персонажей много? Как многие черты, мечты, желания подарены им? и как многое - ими?
Скорее, моих персонажей много во мне. Они приходят и обогащают мою жизнь. Собственно, самое время сообщить, что я ролевик и играю всегда методом полного погружения. Мои персонажи подарили мне (или раскрыли во мне, можно и так сказать) новые черты характера и способности. Есть и персонажи, которые мне изначально очень близки, очень на меня похожи. Моя самая первая игра была по Толкиену, а сейчас я в основном участвую в маленьких кабинетках, и довольно часто это кабинетки про вампиров - тех самых, солнечных. Про наше время много играем, и про древние времена и про средневековье...
Для того чтоб писать исторические вещи требуется знание материала... Сколько источников потребовалось прочесть, чтобы написать «Бирит-Нарим»?
Много, но это произошло не сразу, я давно интересуюсь этой эпохой - хотя и непосредственно в ходе написания романа я многократно читала и перечитывала источники. С появлением Интернета все стало проще, сейчас существует немало прекрасных англоязычных сайтов про Аккад и т.д.
И каково получается соотношение в тексте исторических реалий, деталей, исторической достоверности - и выдумки, полета фантазии? Как часто логика повествования, например, требует одного, а реалии описываемой эпохи говорят, что должно и может быть - совершенно другое?
Соотношение 60 на 40, наверное; многие сведения о тех временах, которые я описываю, не сохранились, увы. Я, к сожалению, не знаю, что такое логика повествования - я смотрю историю и записываю... В случае, когда речь идет о реалиях эпохи и т.д., я не рискую подробно смотреть историю, не изучив исторический период, быт и жизнь того времени, насколько возможно. Уверена, в моем тексте можно найти множество исторических несоответствий, я могу в чем-то ошибиться по незнанию, но никогда не меняю намеренно исторические реалии.
А из какого образа родился «Бирит-Нарим» как он есть?
Из образа вампира, чья кровь приносится в жертву. Это один из первых образов про Лабарту - он стоит привязанный к дольмену, под дождем.
Долго ли роман писался?
Да. Он писался по частям. В общей сложности с 2005 по 2010 - пять лет. Я очень медленно пишу.
Как это соотносится с техникой «воспроизведения истории», перевода образов в слова? Не теряется ли в процессе написания произведения первоначально увиденная история? Имела ли место эволюция романа?
Нет, увиденная история не терялась и не тускнела. Кое-какие отрывки я дописывала в последний год работы над романом - решила, что стоит остановиться на некоторых моментах жизни героя подробнее (обычно изначально я пишу слишком кратко, многое не записываю), добавила несколько довольно значительных по объему эпизодов. Уже написанные сцены особо не расширялись. Говорят, я вообще склонна писать слишком лаконично, возможно, в этом дело.
Как пришли к такой необычной теме: почему именно этот регион, почему именно это время, именно эти легенды?
«Плодородный полумесяц», в том числе междуречье Тигра и Евфрата (и Ханаан, конечно же) - это колыбель цивилизации. Многие основы современного мира зародились именно там – так почему бы не посмотреть, как жили пьющие кровь в те давние времена? Кроме того, мои вампиры неразрывно связаны с солнцем, и солнечная, жаркая страна подходит им как нельзя лучше. А если говорить о том, откуда возникла сама идея «солнечных вампиров», то она пришла ко мне из символики. Солнце и кровь – символы, стоящие в одном ряду. Это было первой мыслью, из нее проявилось все остальное.
О чем Ваш роман?
О поиске своего пути. Лабарту это, безусловно, удалось. Остальные тоже делают выбор, но вот нашли ли они «свой» путь - неясно.
И почему же ему удалось? В чем секрет? Обязательно ли нахождения себя и своего пути сопряжено с ломкой себя, с падениями, испытаниями, искушениями?
Сила Лабарту - в особой эмоциональности, в захлестывающих чувствах. Как только он перестал обманывать себя и стал делать то, к чему лежала его душа, он нашел свой путь. Я думаю, он так или иначе пришел бы к этому, с испытаниями или без.
В какой точке произошел перелом, что стало катализатором этого процесса отказа от самообмана? Какую сцену романа Вы считаете в этом плане ключевой?
Ничем особо не примечательную сцену: момент, когда Лабарту впервые думает: «В этой земле я родился - но не люблю ее». Это обычный разговор, он не сопровождается драматическими событиями, но в то же время это переломный момент.
А каково Ваше отношение, кстати, к подаче кульминации? Считаете ли Вы нужным подчеркивать важность момента какими-то особо драматичными средствами?
Кульминация может быть внешней, когда нужно показать накал событий, и в этом случае она должна быть написана как можно ярче. Если же речь идет о переломе во внутреннем мире героя, особенно о таком переломном моменте, когда сам герой не сознает важности происходящего, искусственно утяжелять текст не стоит.
Какой отзыв, комментарий, реакция на роман со стороны читателя заставили бы Вас воскликнуть: «Именно это я и имела в виду!»?
«Теперь я знаю, как все было на самом деле!» Если не ошибаюсь, такой отзыв был оставлен на роман Томаса Манна «Иосиф и его братья», и, по-моему, это самое приятное, что может услышать человек, пишущий на исторические/мифологические темы. На самом деле, не знаю. Если у меня и была цель при написании романа (кроме эгоистической, о которой я уже говорила), то этой целью можно назвать раскрытие характера Лабарту, погружение в его жизнь. Мне трудно представить конкретные слова, которые меня бы спровоцировали на такую реплику, но точно знаю, что это обязательно должна быть эмоциональная реакция, сопереживание.
Имеется ли у Вас образование историка, гебраиста, арабиста?
Только неоконченное высшее (иудаика). Естественно, я изучала и историю этого региона, в том числе Междуречья, и иврит, который одно время даже преподавала.
Должен ли человек, пишущий на исторические или мифологические темы, быть профессиональным историком или культурологом? Вы специализировались на иудаике, но стоит ли человеку, чья специальность не связана с историей, браться за столь специальные темы?
Да, стоит. Конечно, ему надо подготовиться, но это не так сложно, на самом деле... По крайней мере, если речь не идет о каких-либо ключевых исторических фигурах. Но, безусловно, нужно проникнуться духом эпохи и изучить реалии того времени, о котором будет идти речь в произведении.
Есть ли у Вас консультанты, специалисты, к которым Вы обращаетесь при необходимости?
В этой области - нет, увы. Когда пишу на другие темы, бывает, консультируюсь, если чувствую, что слабо владею материалом.
А какие другие темы интересуют, и каковы дальнейшие планы? Что пишется и что хочется написать?
У меня есть еще несколько проектов, не связанных с вампирами - фэнтези и научная фантастика. Написать хочется многое, но пишу я медленно, да и времени не так много. Если говорить о вампирской тематике, то я продолжаю писать вещи из цикла, связанного с «Бирит-нарим», - собственно продолжение про Лабарту (это будет большой роман), и повесть (или роман, как получится) про Тику (она появляется в «Бирит-нарим», но совсем чуть-чуть).
То есть к романам с продолжением относитесь нормально? Не считаете, что автор должен ставить точку?
Я не люблю, когда продолжения бессмысленны. Не люблю надуманные приключения, продолжения ради продолжения. Но хорошие циклы очень ценю.
А каково Ваше мнение о современной вампирской литературе?
Она разная. Мне кажется в ней, как в любом направлении, есть пена, а есть хорошие вещи.
Какие из конкурсных вещей показались родственными, зацепили?
Признаюсь, пока еще мало что успела прочесть, но уже сейчас могу назвать несколько имен. Так, Леся Орбак замечательный автор, очень хорошо пишет Николаос.
Что такое для Вас вампир?
Существо, с повышенным уровнем привязанности. Помимо символической цепи «кровь-солнце», существует еще равенство между привязанность и кровью: кровь=привязанность. Вечная жажда, вечная жизнь, стремление сделать бессмертными смертных - разве это не крайние выражения привязанности?
Как человек, который в свое время специализировался на иудаике, Вы не могли не коснутся и иудаизма, где важное место занимают вопросы перерождения, роста души. Никогда не смущала тема вечной вампирской жизни, ведь это своего рода вечная тюрьма для души? Не говоря уже о сомнительных и иногда близких к сатанизму вариантах становления вампиром. Да и сама тема жизни за счет чужих жизненных ресурсов…Иудаизм и в его архаичной, и в более современной формах, конечно, не прошел мимо моего творчества. В частности рассказ «Экимму» касается как раз этих вопросов, да и вообще в романе, над которым я сейчас работаю, эта тема проходит красной нитью (что неудивительно - ведь это роман о дальнейшей жизни Лабарту, и действие происходит в Ханаане). Но в «Бирит-Нарим» эта тема почти никак не раскрывается - ведь главный герой не человек, никогда не был человеком, он исходно привык воспринимать себя как дитя солнца.
Писательство – это профессиональное Ваше занятие или на хлеб Вы всё же зарабатываете чем-то иным?
Я дизайнер и по совместительству переводчик.
Писать начала я еще в школе, то есть общий стаж более 20 лет.
В каких жанрах Вы работаете?
Мистика, криптоистория, фэнтези, научная фантастика. Часто пишу «на стыке жанров».
Судя по названным жанрам, реалистическая проза Вас никогда не привлекала? Можно ли сказать, что это принципиальная установка на создание миров, отличных от привычных?
Читать произведения, в которых отсутствует мистический и/или фантастический элемент, я люблю (так как чаще всего именно такие книги очень хороши по языку и стилю), но как писателя меня этот жанр не привлекает.
А обязательно ли, на Ваш взгляд, автор-мистик, автор-вампирщик должен тяготеть к прозе заведомо нереалистичной? Изначально обладать особым даром - смотреть за границу привычного мира?
Я условно делю авторов на две категории: одни пишут только о том, что непосредственно наблюдают, черпают сюжеты в собственной жизни и жизни близких им людей; другие видят историю «в своей голове». Последним подвластны любые жанры, а вот авторы, относящиеся к первой категории, хорошую мистику не напишут.
Так должен ли автор-мистик, вампирщик, обладать повышенным интересом к метафизическому, иррациональному, неведомому?
Нет, не обязательно, ведь о вампирах можно писать по-разному. Хотя лично мне всегда более интересны тексты с мистической составляющей.
Наиболее любимые свои работы?
Из законченных вещей - «Полуденный морок», «Бирит-Нарим», «Неподвластные небу» и только что законченная «Дорога духов».
Отношение к жанру вампирской прозы?
Как и в любой прозе, я ценю в ней прежде всего живой мир и глубокие характеры персонажей, сильное погружение, отсутствие штампов и хороший стиль.
И здесь мы как раз приходим к вопросу предпочтений. Какие Ваши любимые произведения на вампирскую тематику?
«Агьяр» Стивена Браста и «Грезы Февра» Джорджа Мартина. «Агъяр» хорош тем, что он очень неожиданный: собственно только к середине книги начинаешь понимать, что главный герой - вампир (а ведь повествование идет от первого лица), и это при том, что вампирская трактовка там классическая. Очень эмоционально насыщенная вещь и потрясающе написанная. Пример того, как на известнейшую тему можно написать роман, лишенный штампов.
А Вам ближе, кстати, классическая трактовка или нечто новаторское?
Мне близка моя собственная трактовка, так что, наверное, нечто новаторское.
Влияет ли на Вас прочитанное? Остается ли где-то в подсознании зерно, которое прорастает в свое собственное произведение? Хочется ли от чего-то отталкиваться, с неким посылом поиграть или напротив - чистый лист и намеренное дистанцирование от известного?
Мне кажется, в подсознании прочитанное, как и любая информация, остается в любом случае, даже если мы не отдаем себе в этом отчета. Что же касается исходной точки - у меня несколько раз были случаи, когда фрагмент сюжета, некая яркая визуальная картинка или обрывок диалога возникали во время чтения книг. Но нетрудно догадаться, что это были, как правило, книги по истории.
То есть сначала замысел приходит картинками или уже текстовым отрывком? Что чаще - образ или текст?
Ощущение и/или голос. Потом начинает разворачиваться сама история. Я смотрю ее, как кино (но только сопровождающеся ощущениями), не вмешиваясь при этом в сюжет и не меняя его. И уже потом я записываю увиденное; моя задача - превратить увиденное в слова. Изначально я это делала, чтобы была возможность прочесть самой и прожить эту историю снова.
Сложно переводить эти образы и ощущения в слова?
Иногда очень, но одновременно с этим испытываешь невероятное, ни с чем не сравнимое удовольствие от погружения в материал, очередного проживания истории, еще более полного благодаря тому, что она облекается в слова.
Можно ли сказать, что писатель - существо эгоистичное? Что он пишет ради собственного наслаждения, ради того, чтоб рассказать себе ту историю, которая ему нравится? Или же ему важно донести нечто до другого? Каковы у Вас отношения в треугольнике Вы-персонажи-читатель?
Я-то точно пишу из эгоистических соображений, хотя мне хочется и поделится увиденной историей, это несомненно. Насчет персонажей мне трудно сказать: в момент написания я с ними идентифицируюсь, становлюсь промежуточным звеном, через которое они транслируют себя. О читателях я стараюсь думать тогда, когда правлю текст, и всегда волнуюсь, понятно ли вообще что-то из написанного.
Вас в Ваших персонажей много? Как многие черты, мечты, желания подарены им? и как многое - ими?
Скорее, моих персонажей много во мне. Они приходят и обогащают мою жизнь. Собственно, самое время сообщить, что я ролевик и играю всегда методом полного погружения. Мои персонажи подарили мне (или раскрыли во мне, можно и так сказать) новые черты характера и способности. Есть и персонажи, которые мне изначально очень близки, очень на меня похожи. Моя самая первая игра была по Толкиену, а сейчас я в основном участвую в маленьких кабинетках, и довольно часто это кабинетки про вампиров - тех самых, солнечных. Про наше время много играем, и про древние времена и про средневековье...
Для того чтоб писать исторические вещи требуется знание материала... Сколько источников потребовалось прочесть, чтобы написать «Бирит-Нарим»?
Много, но это произошло не сразу, я давно интересуюсь этой эпохой - хотя и непосредственно в ходе написания романа я многократно читала и перечитывала источники. С появлением Интернета все стало проще, сейчас существует немало прекрасных англоязычных сайтов про Аккад и т.д.
И каково получается соотношение в тексте исторических реалий, деталей, исторической достоверности - и выдумки, полета фантазии? Как часто логика повествования, например, требует одного, а реалии описываемой эпохи говорят, что должно и может быть - совершенно другое?
Соотношение 60 на 40, наверное; многие сведения о тех временах, которые я описываю, не сохранились, увы. Я, к сожалению, не знаю, что такое логика повествования - я смотрю историю и записываю... В случае, когда речь идет о реалиях эпохи и т.д., я не рискую подробно смотреть историю, не изучив исторический период, быт и жизнь того времени, насколько возможно. Уверена, в моем тексте можно найти множество исторических несоответствий, я могу в чем-то ошибиться по незнанию, но никогда не меняю намеренно исторические реалии.
А из какого образа родился «Бирит-Нарим» как он есть?
Из образа вампира, чья кровь приносится в жертву. Это один из первых образов про Лабарту - он стоит привязанный к дольмену, под дождем.
Долго ли роман писался?
Да. Он писался по частям. В общей сложности с 2005 по 2010 - пять лет. Я очень медленно пишу.
Как это соотносится с техникой «воспроизведения истории», перевода образов в слова? Не теряется ли в процессе написания произведения первоначально увиденная история? Имела ли место эволюция романа?
Нет, увиденная история не терялась и не тускнела. Кое-какие отрывки я дописывала в последний год работы над романом - решила, что стоит остановиться на некоторых моментах жизни героя подробнее (обычно изначально я пишу слишком кратко, многое не записываю), добавила несколько довольно значительных по объему эпизодов. Уже написанные сцены особо не расширялись. Говорят, я вообще склонна писать слишком лаконично, возможно, в этом дело.
Как пришли к такой необычной теме: почему именно этот регион, почему именно это время, именно эти легенды?
«Плодородный полумесяц», в том числе междуречье Тигра и Евфрата (и Ханаан, конечно же) - это колыбель цивилизации. Многие основы современного мира зародились именно там – так почему бы не посмотреть, как жили пьющие кровь в те давние времена? Кроме того, мои вампиры неразрывно связаны с солнцем, и солнечная, жаркая страна подходит им как нельзя лучше. А если говорить о том, откуда возникла сама идея «солнечных вампиров», то она пришла ко мне из символики. Солнце и кровь – символы, стоящие в одном ряду. Это было первой мыслью, из нее проявилось все остальное.
О чем Ваш роман?
О поиске своего пути. Лабарту это, безусловно, удалось. Остальные тоже делают выбор, но вот нашли ли они «свой» путь - неясно.
И почему же ему удалось? В чем секрет? Обязательно ли нахождения себя и своего пути сопряжено с ломкой себя, с падениями, испытаниями, искушениями?
Сила Лабарту - в особой эмоциональности, в захлестывающих чувствах. Как только он перестал обманывать себя и стал делать то, к чему лежала его душа, он нашел свой путь. Я думаю, он так или иначе пришел бы к этому, с испытаниями или без.
В какой точке произошел перелом, что стало катализатором этого процесса отказа от самообмана? Какую сцену романа Вы считаете в этом плане ключевой?
Ничем особо не примечательную сцену: момент, когда Лабарту впервые думает: «В этой земле я родился - но не люблю ее». Это обычный разговор, он не сопровождается драматическими событиями, но в то же время это переломный момент.
А каково Ваше отношение, кстати, к подаче кульминации? Считаете ли Вы нужным подчеркивать важность момента какими-то особо драматичными средствами?
Кульминация может быть внешней, когда нужно показать накал событий, и в этом случае она должна быть написана как можно ярче. Если же речь идет о переломе во внутреннем мире героя, особенно о таком переломном моменте, когда сам герой не сознает важности происходящего, искусственно утяжелять текст не стоит.
Какой отзыв, комментарий, реакция на роман со стороны читателя заставили бы Вас воскликнуть: «Именно это я и имела в виду!»?
«Теперь я знаю, как все было на самом деле!» Если не ошибаюсь, такой отзыв был оставлен на роман Томаса Манна «Иосиф и его братья», и, по-моему, это самое приятное, что может услышать человек, пишущий на исторические/мифологические темы. На самом деле, не знаю. Если у меня и была цель при написании романа (кроме эгоистической, о которой я уже говорила), то этой целью можно назвать раскрытие характера Лабарту, погружение в его жизнь. Мне трудно представить конкретные слова, которые меня бы спровоцировали на такую реплику, но точно знаю, что это обязательно должна быть эмоциональная реакция, сопереживание.
Имеется ли у Вас образование историка, гебраиста, арабиста?
Только неоконченное высшее (иудаика). Естественно, я изучала и историю этого региона, в том числе Междуречья, и иврит, который одно время даже преподавала.
Должен ли человек, пишущий на исторические или мифологические темы, быть профессиональным историком или культурологом? Вы специализировались на иудаике, но стоит ли человеку, чья специальность не связана с историей, браться за столь специальные темы?
Да, стоит. Конечно, ему надо подготовиться, но это не так сложно, на самом деле... По крайней мере, если речь не идет о каких-либо ключевых исторических фигурах. Но, безусловно, нужно проникнуться духом эпохи и изучить реалии того времени, о котором будет идти речь в произведении.
Есть ли у Вас консультанты, специалисты, к которым Вы обращаетесь при необходимости?
В этой области - нет, увы. Когда пишу на другие темы, бывает, консультируюсь, если чувствую, что слабо владею материалом.
А какие другие темы интересуют, и каковы дальнейшие планы? Что пишется и что хочется написать?
У меня есть еще несколько проектов, не связанных с вампирами - фэнтези и научная фантастика. Написать хочется многое, но пишу я медленно, да и времени не так много. Если говорить о вампирской тематике, то я продолжаю писать вещи из цикла, связанного с «Бирит-нарим», - собственно продолжение про Лабарту (это будет большой роман), и повесть (или роман, как получится) про Тику (она появляется в «Бирит-нарим», но совсем чуть-чуть).
То есть к романам с продолжением относитесь нормально? Не считаете, что автор должен ставить точку?
Я не люблю, когда продолжения бессмысленны. Не люблю надуманные приключения, продолжения ради продолжения. Но хорошие циклы очень ценю.
А каково Ваше мнение о современной вампирской литературе?
Она разная. Мне кажется в ней, как в любом направлении, есть пена, а есть хорошие вещи.
Какие из конкурсных вещей показались родственными, зацепили?
Признаюсь, пока еще мало что успела прочесть, но уже сейчас могу назвать несколько имен. Так, Леся Орбак замечательный автор, очень хорошо пишет Николаос.
Что такое для Вас вампир?
Существо, с повышенным уровнем привязанности. Помимо символической цепи «кровь-солнце», существует еще равенство между привязанность и кровью: кровь=привязанность. Вечная жажда, вечная жизнь, стремление сделать бессмертными смертных - разве это не крайние выражения привязанности?
Как человек, который в свое время специализировался на иудаике, Вы не могли не коснутся и иудаизма, где важное место занимают вопросы перерождения, роста души. Никогда не смущала тема вечной вампирской жизни, ведь это своего рода вечная тюрьма для души? Не говоря уже о сомнительных и иногда близких к сатанизму вариантах становления вампиром. Да и сама тема жизни за счет чужих жизненных ресурсов…Иудаизм и в его архаичной, и в более современной формах, конечно, не прошел мимо моего творчества. В частности рассказ «Экимму» касается как раз этих вопросов, да и вообще в романе, над которым я сейчас работаю, эта тема проходит красной нитью (что неудивительно - ведь это роман о дальнейшей жизни Лабарту, и действие происходит в Ханаане). Но в «Бирит-Нарим» эта тема почти никак не раскрывается - ведь главный герой не человек, никогда не был человеком, он исходно привык воспринимать себя как дитя солнца.
Писательство – это профессиональное Ваше занятие или на хлеб Вы всё же зарабатываете чем-то иным?
Я дизайнер и по совместительству переводчик.
Мы благодарим Владу за ответы на наши вопросы и за её творчество!