- Дамон... – начала Бонни. Медленно, почти неохотно, он повернулся к ней. Она думала о том мгновении, когда они стояли на коленях возле Стефана, и он выглядел настолько молодым. Когда они были просто Дамоном и Бонни на краю мира. Она думала, в течение одного единственного момента, что она видела звезды в тех черных глазах. И она смогла почувствовать в нём что-то, некое возбуждение подобное страстному желанию, и замешательство, и страх, и гнев, всё вместе. Но затем всё это смягчалось, и его щиты снова встали на защиту, и психические чувства Бонни не сказали ей больше ничего. И те черные глаза были просто непрозрачны.
Он вернулся к паре на земле. Тогда он снял свою куртку и встал позади Елены. Он накинул её на плечи Елены, не дотрагиваясь до неё самой.
- Ночь холодная, - сказал он. Его глаза на мгновение задержались на Стефане, поскольку он поправлял черную куртку на ней.
А затем он повернулся, чтобы уйти в темноту между дубами. Тут же Бонни услышала взмах крыльев.
Стефан и Елена бессловесно снова соединили руки, и золотая голова Елены легла на плечо Стефана. Сквозь её волосы зеленые глаза Стефана были направлены в ночь, где его брат только что исчез.

Она сидела на пышном подстриженном луге, простиравшемся настолько, насколько хватало глаз. Небо было безупречно голубым, воздух - теплым и душистым. Пели птицы.
- Я так рада, что ты смогла придти, - сказала Елена.
- Да, да, - сказала Бонни. – Здорово. Естественно, я тоже. Конечно.
Она снова осмотрелась вокруг, затем поспешно перевела взгляд обратно на Елену.
- Еще чая?
В руке Бонни была чашка с тонкими стенками и хрупкая как скорлупа.
- Ах, конечно. Спасибо.
На Елене было легкое белое муслиновое платье восемнадцатого века, которое плотно прилегало к ней, показывая, насколько тонкой она была. Она изящно пила чай, не проливая ни капли.
- Хочешь мышь?
- Что?
- Я сказала, хочешь сэндвич к чаю?
- А. Сэндвич. Да. Отлично.
Елена протянула ей тонкий ломтик хлеба без корки, на котором лежал мелко нарезанный огурец с майонезом.
Вокруг было красиво как на картине Жоржа Сёра.
"Мы в Ворм Спрингс. Старое место для пикников", - думала Бонни. - "Но нам нужно поговорить кое о чем, более важном, чем чай".
- Кто делал тебе прическу? - спросила она. Елена определенно не смогла бы сделать такое сама.
- Тебе нравится? - Елена провела рукой по красиво уложенной золотой массе.
- Они превосходны, - громко воскликнула Бонни, как ее мать на вечеринке Дочерей Американской Революции.
- Волосы очень важны, ты же знаешь, - сказала Елена. Ее глаза пылали глубоким голубым цветом. Бонни застенчиво коснулась своих рыжих завитков.
- Кровь тоже важна, - продолжила Елена.
- Кровь? Да, конечно, - взволнованно проговорила Бонни. Она понятия не имела, о чем это Елена, и чувствовала, что идет по канату, растянутому над рекой с аллигаторами. - Конечно, кровь важна, - слабо согласилась она. - Еще сэндвич?
- Спасибо.
Этот был с томатом и сыром. Елена тоже взяла один и аккуратно откусила маленький кусочек. Бонни наблюдала за ней, чувствуя, как с каждой минутой в ней растет беспокойство, а потом…
Потом она увидела, что с краев бутерброда струится грязь.
- Что… что это? - ее голос задрожал от страха. Впервые сон, стал казаться сном: она не могла пошевелиться, только тяжело дышала и смотрела. Большой коричневый шарик выпал из бутерброда Елены на клетчатую скатерть. Это действительно была грязь.
- Елена… Елена, что...
- Мы все здесь едим это, - Елена улыбнулась коричневыми от грязи зубами. Но голос не принадлежал Елене, это был жуткий мужской голос. - Ты тоже будешь.
Воздух больше не был теплым и душистым, он стал горячим и наполнился запахом гниющего мусора. На лугу появились черные ямы, а сама трава казалась дикими зарослями. Это был не Ворм Спрингс. Она была на старом кладбище, как же она раньше не заметила? Только эти могилы были свежими.
- Еще мышку? - захихикала Елена.
Бонни посмотрела на сэндвич, половину которого успела съесть, и закричала. С другого конца свисал липкий коричневый хвост. Она с силой швырнула его, он мокро хлопнул о надгробие. Чувствуя тяжесть в животе, она вскочила, вытирая руки в джинсы.
- Ты не можешь уйти сейчас. Все только начали прибывать, - лицо Елены изменилось, она утратила волосы, а ее кожа стала серой и морщинистой. Что-то двигалось на тарелке и в могилах, но Бонни не могла туда смотреть. Если бы она так сделала, он сошла бы с ума.
- Ты не Елена! - взвизгнула она и побежала.
Ветер задувал в глаза волосы, она практически ничего не видела. Ее преследователь был за ней, она могла его чувствовать. "Добраться до моста", - подумала она и во что-то врезалась.
- Я ждал тебя, - сказало серое, похожее на скелет, существо с длинными зубами в платье Елены.
- Послушай меня, Бонни.
Это наполнило ее невиданно силой.
- Ты не Елена! Не Елена!
- Послушай меня, Бонни!
Это был голос Елены, ее настоящий голос, не удивленный, не жуткий и грубый, а взволнованный. Он исходил откуда-то позади нее и вместе с ним в сон ворвалась струйка свежего прохладного ветерка.
- Бонни, сейчас же послушай!
Вещи таяли. Костяные руки на руках Бонни, кладбище, прогорклый горячий воздух. Мгновение голос Елены был ясно слышен, но затем появились помехи, как при плохой связи.
- Он искажает вещи, изменяет их. Я не так сильна, как он, - дальше Бонни уже не услышала. - Но это очень важно. Ты должна найти… прямо сейчас. – Ее голос утихал.
- Елена, я не слышу тебя! Елена!
- Просто заклинание, ингредиента всего два, про них я уже сказала тебе…
- Елена!
Бонни закричала и села на кровати.

- Достаточно, вы, парни! Достаточно, хорошо? - прокричал он.
Стефан пытался встать. Бонни более твердо обхватила его руку. - Нет! Стефан, нет! Нет! - просила она. Мередит схватила его за вторую руку. - Дамон, оставь его в покое! Просто оставь его! - проговорил Мэтт резко.
«Мы ведь просто сумасшедшие, что становимся между ними,» - думала Бонни. «Стараемся прекратить стычку между двумя разъяренными вампирами. Они же убъют нас, чтобы убрать со своего пути.» - Дамон отодвинул Мэтта, словно назойливую муху.
Но он остановился, когда Мэтт все же заблокировал ему путь. В течение бесконечно долгого момента сцена действий оставалась словно замороженной, никто не двигался, каждый был напряжен и застыл в своей позе. Тогда, очень медленно, Дамон расслабился.
Его руки вытянулись и разжались. Он восстановил медленное дыхание. Бонни вдруг поняла, что она задерживала свое собственное дыхание, и вздохнула.
Лицо Дамона было холодным, словно статуя, вырезанная из льда. - Хорошо, это твой собственный путь, - сказал он, и его голос был так же холоден. - Но я покидаю это место. Я уезжаю. И на сей раз, брат, если ты последуешь за мной, я убъю тебя. Обещай - не обещай.