Недавно «New York Times» опубликовал интервью с Аланом Боллом, в котором известный продюсер рассказал немного об истории создания сериала «Настоящая кровь». Алану также задали несколько вопросов о том, чего нам ждать в новом сезоне, почему одна из частей "Настоящей крови" была снята в 3D, и есть ли планы на последующие сезоны.

Вопрос: Насколько близко вы придерживаетесь сюжетной линии романов Шарлин Харрис, когда планируете съемки сериала «Настоящая кровь»? И думаете ли вы уже о пятом сезоне?

Ответ: Когда я впервые привлёк внимание HBO к этому материалу, в серии было написано четыре книги. Теперь их одиннадцать.
В общем, я знал, что речь идёт о долгоиграющей истории с какой-то сумасшедшей, диккенсоновской затянутостью. Я из тех парней, которые живут настоящим, поэтому начну думать о пятом сезоне, когда придёт время.

Мы глубоко в этом увязли. Просмотр телевидения стал для меня совершенно новым опытом, потому что я не смотрю сериалы еженедельно. Я жду выхода DVD или записываю на видео и после смотрю всё это в выходные. Так я получаю настоящее удовлетворение, будто книги читаю. А часть моих любимых шоу я пересматриваю снова и снова. Испытываешь особое удовольствие, когда знаешь, что будет дальше. Это напоминает мне о первом сезоне «Клиент всегда мёртв», когда Нейт жаловался на головные боли, а теперь вы, естественно, знаете, что это и убьёт его в конечном счёте.

Вопрос: И так было задумано, верно?

Ответ: Иногда что-то задумывается, а иногда – просто складывается. В первом сезоне «Настоящей крови» есть момент, когда Арлин думает: «Боже, поверить не могу, что у меня снова задержка». Когда пришло время для её беременности, это отлично сыграло на руку. Словно так и было запланировано.

Вопрос: Можно сказать, что сериал стал культурным феноменом, оказывает ли это влияние на то, как вы разрабатываете и пишите его сценарий? Чувствуете ли вы, что должны учитывать пожелания фанатов?

Ответ: Я выяснил, что когда начинаю предполагать реакцию людей, то начинаются проблемы. Потому что в таком случае это становится торговлей, а не творчеством. Начинаешь думать о своей аудитории или потребителях, об их потребностях, и в какой степени удовлетворяешь их. Для меня всё просто: я читал книги Шарлин, и да, они были о вампире, затем появились оборотни и прочее сверхъестественное. Вот это мне и нравится: это словно большая луковица, с которой ты снимаешь слой за слоем. В общем, я старался оставить в сериале столько, сколько мог.

Вопрос: Кажется, персонаж Соки претерпел определённые изменения с первого и второго сезона к третьему: от вечной девицы в бедствии к той, что теперь появляется в тайных барах вервольфов и борется с Расселом Эджингтоном.

Ответ: Ну да, борется. И теперь для сценаристов совершенно ясно, что Соки – это сила, с которой надо считаться. Она стала самостоятельной. У неё есть собственные способности, с которыми она всё лучше осваивается. Полностью управлять ими она по-прежнему не может, но да, по-прежнему кажется милой девочкой-соседкой, но если попытаетесь убить её, то она прикончит вас раньше. И это довольно забавно иметь дело с таким вот персонажем.

Вопрос: Не слишком ли причудливым стал третий сезон со всей этой запутанностью вампирского мира и Расселом, бегающим с прахом мёртвого товарища в банке?

Ответ: Ну, появился персонаж, которому три тысячи лет, он король, и нам пришлось придумывать этот затейливый королевский язык. Так что, да, вышло причудливо, но как по мне, так это часть веселья. Из-за сверхъестественной составляющей сериала, мы можем «оставлять все двери открытыми», выбирать любой способ, как преподнести историю. К четвёртому сезону «Клиент всегда мёртв», бывало, один из сценаристов подкидывал какую-нибудь идею, а остальные говорили: «О, мы это уже делали. О, кто-то уже был предателем. Кто-то уже имел проблемы с сексоголизмом».

За счет того, что в “Настоящей Крови” у нас есть персонажи, которым тысячи лет, мы можем сделать ретроспективный кадр не только восьмидесятых годов двадцатого века (хотя в этом сезоне у нас есть эпизод и восьмидесятых), но и девятого века. В этом году мы будем много обращаться к теме Испанской инквизиции. Это очень, очень весело.