Белизна не легкая, а суровая, даже опасная,ведь так и ждешь, что она вот-вот окрасится алым...

Светлые волосы аккуратно пострижены и гладко зачесаны. Разительный контраст с патлатыми и периодически лохматыми вампирами, которых мне уже довелось увидеть. Многие щеголяли с нестриженными и длинными волосами. Впрочем, этот может быть и человеком. Спрашивать неудобно как-то.
Весь в белом, в джинсах и приталенной рубашке, мужчина был довольно высок и... как бы сказать, весь такой большой и крупный. Большие руки, широкая грудь, мощные бедра и ноги. И лицо при фигуре кузнеца удивляло породистыми и правильными чертами. Прямой нос, красивые скулы, твердый, чуть выдающийся вперед подбородок, благородный разлет бровей, открытый прямой взгляд серых глаз. Да и все лицо этого привлекательного мужчины было открытым, волевым, мужественным. Не было поражающей воображение красоты Кима или Вани, не было брутальной сексуальности Джейми и темной мрачноватой притягательности Маны. Ухоженный, холеный, дорогой мужчина, мужчина до кончиков пальцев. И вместе с тем, не могла не признать я, что-то такое проглядывало сквозь его аристократический лоск. Волк, вдруг подумалось мне. И в его серых глазах это было видно лучше всего. Волчьи глаза. Глаза матерого волчары.
Стало не по себе. Если это человек, то он, должно быть, очень уважаем вампирами. В нем чувствуется сила.

Ну, он... был светловолос, высок. Серые глаза. И, знаешь... в нем было...
Я умолкла, припоминая живо облик Волка.
- Ну? - поторопил Мана, с интересом слушая мея.
- Было в нем что-то... волчье.
Во что он был одет? - наконец, спросил Мана.
- В белое. Джинсы и рубашка.

И стоило ему покинуть меня, как у стойки я увидела в бело-красном свете Волка. Он был в белом, сияющем в неонах, одеянии. Он смотрел на меня.
Я помахала ему рукой, он ответил мне тем же.

Он не пригласил меня потанцевать ни разу на банкете. Помнится, наш мастер тогда сидел в компании аппетитной черноволосой смертной-итальяночки и периодически прикладывался к ее белой высокой шее. У него были шансы пригласить меня, и он видел, что порой я пропускала танцы.
Но не пригласил.
А теперь сидит тут и глядит на меня не привычно, волком, а так, будто… Будто хочет не сожрать, а проглотить целиком.
С Ингемаром я поздоровалась наспех, лишь бросив на него взгляд и сказав: «Здравствуй, Ингемар». Он махнул мне рукой с холодной понимающей улыбкой, наблюдая, как Иван душит меня в объятиях. Ингемар не изменял себе: белые брюки и рубашка, сливочный жилет, бежевые ботинки. Вампирам, конечно же, жара нипочем, но викинг выглядел весьма по-летнему.
Теперь же тонкая льняная рубашка с коротким рукавом не прятала его колоссальных мышц. Руки были перевиты змейками темных вен. Кисти Ингемара больше походили на ковши экскаватора. Наверное, ему удобно было держать даже самые тяжелые и большие мечи. Я представила, как князь играючи управляется с каким-нибудь скандинавским молотом или топором.
Он высок даже по современным меркам. Наверное, при жизни Ингемар нагонял страх одним своим видом.
Выражение желто-серых глаз князя было недвусмысленным.

Когда князь появился в зале «Шато» на втором этаже, то сразу привлек всеобщее внимание. Белая рубашка с закатанным до локтя рукавом была расстегнута на груди больше, чем нужно, а белые джинсы подчеркивали мощные ноги и бедра Ингемара. Я сама любила на него попялиться, особенно если пару секундочек посмотреть на его тело, а потом сразу глянуть на лицо – такая картина получается. Сильный, большой парень – и вдруг такие тонкие черты, да вкупе с волчьим взглядом непростого и опасного человека. А вот интересно – как он без одежды выглядит?..

Саша Лемех, я сумела адаптироваться в непростом мире моды. Сейчас мне почти 22 года... было, за спиной - диплом бакалавра и почти что защищенный диплом магистра, но... я не успела. Не успела.
Еще несколько недель назад все, что я имела за плечами - второе место на конкурсе красоты "Мисс Киев", муторные прогулки "по языку" на показах отечественных дизайнеров, съемка в рекламе (в основном, в купальнике-бикини), несколько фотосессий для глянцевых журналов и обложка в не самом модном украинском женском журнале. Помню, мое личико на обложке: волосы русые - напробор, синие глаза под веерами ресниц и кроткость во взгляде - русская красавица, ни дать, ни взять, а точнее, украинская. И под моим личиком-иконой национальной женской красоты крупными буквами "Неудобная проблема. Все, что вы стеснялись спросить о запоре". Словом, не самый впечатляющий послужной список.
Я училась в педагогическом институте на кафедре реабилитации. Работала в частной школе преподавателем валеологии и биологии. Периодически заменяла препода физкультуры. Подрабатывала вот моделью. Бог дал мне хороший рост, чудесную кожу, глянцевые темно-русые волосы и синие глаза. А, может, не Бог, а от папы это все, но папу я не видала. Мама, Царствие ей небесное, подарила свои отъявленно правильные черты лица и очень стройные ноги. А каратэ и танец живота наградили пластичностью, грациозностью и гармоничной фигурой. Грех мне было всем этим не воспользоваться. Да, не стану врать - поначалу было тяжеловато. И грязи всякой насмотреться успела, хорошо лишь, что меня она никогда напрямую не касалась. Но я была с восьми лет сиротой практически, а в тринадцать стала ею фактически. Мама любила мужчин и выпивку. Меня она, правда, тоже любила. Но рано свело ее в могилу, я прожила два адских года под крышей дома своего родного дяди, после, не выдержав, на год попросилась в интернат. Жена дяди и их трое детей меня, выражаясь корректно, просто затрахали. Так что, как видите, мне было не привыкать, и я сумела адаптироваться в непростом мире моды. Сейчас мне почти 22 года... было, за спиной - диплом бакалавра и почти что защищенный диплом магистра, но... я не успела. Не успела.
Я знала, что мой непрестанный труд, зачастую труд очень и очень тяжелый, что моя борьба за выживание, в которой я никогда не опускалась низко и не преступала законов Божьих и человеческих, принесут свои плоды. Я верила в Бога. Я всегда старалась помочь другим, хотя мне никогда никто не помогал. Я переламывала себя. Я отучила себя от зависти к тем более везучим сверстницам, которых папочки и мамочки подвозили утром на занятия в университет на "Бентли" и "Маздах", которые щебетали на английском как птички, потому что мамы и папы пеклись о будущем своих девочек. Они носили дорогую одежду, беспечно и весело смеялись, любимые, холеные, охраняемые и кому-то очень-очень нужные... Они могли доводить меня до слез - я не о своих одногруппницах, нет, а о сверстницах вообще, потому что они чувствовали: я - слабачка, я - унижена, я позволю себя обидеть и довести до слез... Но я научилась быть другой. Или нет, не так. Думаю, что научилась.
И вот за все за это, думала я, в такси рассекая улицы Милана, Бог все-таки дал мне этот шанс. Если бы некогда моя фотография не попала случайно в руки воговского кастингера, мое лицо с той самой злосчастной обложки того самого злосчастного журнала - то не было бы сейчас этих ночных улиц, этого прекрасного, сверкающего огнями города, этого пьянящего чувства победы, этой эйфорической радости, переполнявшей меня.

Мы обратили взоры на обладательницу волшебного голоса. Она стояла у лестницы вместе с Кимом и улыбалась. О да, я понимаю, почему при ее появлении у Джейми лицо стало таким, будто он взирает на статую Богородицы.
Высокая и тонкая, невероятно изящная, что при ее росте удивительно, аристократичная, утонченная, неземная - вне сомнения, сиятельная принцесса. Ее красота была столь возвышенной, что мне даже не захотелось завидовать. Прямые темно-русые волосы обрамляли овальное и белое, гармоничное лицо. Чистый высокий лоб, аккуратный нос, красивые губы и скулы - само по себе это было красиво. Но глаза... Глубокие синие, едва ли не индиговые, глаза сияли радостью и добротой. Глаза и улыбка - у нее могло бы больше ничего не быть, и все равно эта девушка вызывала бы самые горячие и светлые эмоции.
Вот о чем я подумала в первые три секунды восхищенного глазения на ангела, сошедшего с небес. Я решила также, что эта девушка - очень старый вампир.

- Я думал, ты славянских кровей, - на русском продолжил он. - Ты не похожа на итальянку.
Я взглянула на него. Он был высок и строен. Черные глаза смотрели прямо в душу.
- У тебя очень необычные глаза, - сказала я. Просто вырвалось.
Он улыбнулся. Было в нем что-то... сильное. И пугающее. Но такое притягательное...
- Я хотел то же самое тебе сказать. Они у тебя как два глотка крепкого вина в чаше из сапфира.
Я замерла. Нет, не от того, что он говорил. От того, КАК он это говорил. Ни капли фальши или пафоса. Он просто сказал, естественней и быть не могло, словно дыхание или взмахи крыльев бабочки.

- Ким, зачем... Зачем ты это сделал...
Потом села на траву и зарыдала. Ким присел рядом.
- Не плачь, Саша... Прошу. Я не мог тебя оставить. Не мог.
- Где оставить? Как оставить? Я ничего не понимаю...
Он сжал мои ладони, прижимая мой лоб к своей груди.
- Там. В той жизни. В том мире, одну. Не мог... оставить...
- Я не могу понять, зачем тебе это все...
- Я полюбил тебя, Саша. В тот вечер в Милане.
Я перестала плакать и глянула на него. Он смотрел мне в глаза.

- И в некотором смысле вы с принцессой схожи, - нарушил молчание Ким.
- Почему?
Он приподнялся на локте, крепкой рукой придвинул меня к себе и обнял.
- Потому что вас обеих сделали бессмертными полюбившие вас вампиры.

солнц, а почему не через сайт грузила? статику все же лучше через сервак заливать

Ой, такая красота - не смогла пройти мимо, хоть и не знаю кто это

Не читала роман... Но просто мимо пройти не смогла...

Я тоже роман не читала.
Но после таких шикарных артов наверное все-таки выкрою время и обязательно почитаю.

Можно Ингемара, можно для равновесия Сашу...

кого следующего берем?

В руке она держала бокал мартини и очень кокетливо разговаривала с мужчиной с длинными черными волосами, одетым в темное. Он стал ко мне почти спиной, я не видела его лица. Но почему-то заныло под сердцем, когда я глянула на него. Он убрал волосы за уши, пригладил их обеими руками, что-то сказал Милене, на что она залилась смехом, и повернулся боком к ней и лицом ко мне. На его губах блуждала легкая циничная улыбка. Анна-Моника была более чем права. Нам было не привыкать видеть очень красивых мужчин - работа такая, но этот... Назвать его просто красивым язык бы не повернулся. Я даже не знаю, как можно описать его внешность, я все-таки не поэт, а малообразованная моделька. Сказать просто: "У него были правильные черты лица - высокие выпуклые скулы, очень красивый подбородок, чувственные губы, большие зауженные глаза под густыми бровями" - ну это не опишет и трети его привлекательности. Как-то так бывает, что природа, играя цепочками ДНК, выстраивает вот такой фенотип, удивительную гармонию внешних черт, такую, что от лица человека глаз не оторвешь. В нем сквозило что-то явно не европейское. Черные волосы и очень темные глаза... Я так и не смогла понять, какой он национальности.

Он был высок и строен. Черные глаза смотрели прямо в душу.
- У тебя очень необычные глаза, - сказала я. Просто вырвалось.
Он улыбнулся. Было в нем что-то... сильное. И пугающее. Но такое притягательное...
- Я хотел то же самое тебе сказать. Они у тебя как два глотка крепкого вина в чаше из сапфира.
Я замерла. Нет, не от того, что он говорил. От того, КАК он это говорил. Ни капли фальши или пафоса. Он просто сказал, естественней и быть не могло, словно дыхание или взмахи крыльев бабочки.

Из кресла поднялся довольно высокий молодой мужчина лет 27-30. Он принадлежал к какому-то восточном народу, сложно сказать, к какому. Очевидно, он был полукровкой. И так красив, что я даже немного растерялась, глазея на совершенные черты его лица, точеные, идеальные, лаконичные, словно песня, которую пели веками. Вампир, вне всякого сомнения. В свои ряды они привлекают исключительно красивых.

- Бедняга, - я приобняла ее, прижимая к себе. Вампирша, поминающая Бога. Что ж, мне стало ее жаль. Видимо, не по своей воле она стала вампиром.
Кимура... Я с грустью и разочарованием подумала о том, что внешнее обманчиво. Добрый и веселый, заботливый отец кучи детишек, внешне смахивающий на эльфийского принца. Обращает девушек против их воли в вампиров. А потом, когда любимая игрушка слишком быстро ломается, готов пожертвовать другими, смертными девушками, чтобы вернуть своему чокнутому чаду ощущение реальной жизни.

это долгая история. В доме Кима живут... Кимура - патернал. Он помогает молодым вампирам, пока те не смогут сами о себе заботиться.
- Разве о них не должны заботиться создатели?
- Должны. Но довольно часто создателю надоедает.

Стильный и красивый, как и все вампиры, Ким производил впечатление мягкого и приятного человека.

Фэнел - мастер Левобережья Киева, Кимура - Правобережья.
- Они равны, выходит? Почему же Фэнел боится Кима?
Вампир пропустил мой вопрос мимо ушей. Наконец, спустя минуту или две, он нехотя ответил:
- Кимура старше, но в положении они равны. Это к первой части вопроса. Вторую я бы не стал обсуждать на твоем месте.

В СССР я впервые попал после войны. Мое имя - это укороченный, как это... обрусённый вариант имени Кимура. Я родился в Японии.
Я изумилась, но смолчала. На японца Ким был... похож, вдруг с еще большим изумлением поняла я, но не так чтоб очень сильно. Он был похож на странного японца.
Он, словно прочитав мои мысли, сказал:
- Моя мать была не японка, нет.
- Так все же, я жду представления по всей форме.
Ким слегка нахмурился, помолчал, затем сказал:
- Меня зовут Кимура Минамото. Я обращен в 1077 году. Мне 962 года.
Приняв мое онемение за ожидание, он продолжил:
- Моя мать была из пленных, из рабынь, скажем... Из земель, близких к вашим, кажется... То есть, она родилась в Китае, но ее родители не были китайцами. И очень красивая была. Отец был военачальником одного из, скажем, кланов, которые на то время боролись за контроль и территорию в Японии.

жду от тебя дальнейших описаний... ну, ты поняла

Иван поражал своей красотой. Он был не смазливым, не симпатичным, не привлекательным - он был именно красив. Такие лица я видела лишь в кино да на страницах глянцевых журналов. В жизни - лишь пару-тройку раз. Если искать сравнения, то так, как Иван, наверное, в 15 лет мог бы выглядеть тот белокурый парень из сериала "LOST".

Без кровавого макияжа по всему лицу он выглядел очень юным и беззащитным. Еще он был похож на девочку.

Ваня перестал есть и впервые улыбнулся, взглянув на меня. Улыбка вышла кривой и циничной. Он вдруг стал выглядеть так, что я поняла - он много старше меня. Ему пришлось повидать столько и такое, что я не желала даже представлять в своем уютном мирке.

Ваня также успел побывать актером - снялся в парочке фильмов для взрослых дядь, любящих маленьких мальчиков. Успел посидеть на нарах в ментовке, успел получить пару серьезных травм после драки, успел стать жертвой сексуального насилия несколько раз.

Он отвык от нормальной жизни. Он отвык от семьи. И не признавал любви.

- Понимаешь, было в нем что-то такое, из-за чего я не мог поверить в его чувства. Не мог, и все тут. Я знаю кучу чуваков и чувих, которые вызывали приязнь и к которым можно было бы привязаться, если б житуха была не такая стремная. Ты принадлежишь к таким людям, - сказал он мне.

Ваня также думал о сотнях людей, которых знал и которые пользовались им и причиняли зло. Он думал о тех, кто помогал ему и делал добро. Таких были единицы.
- Одна тетка из церкви помогала нашим и мне тоже. Документы помогала оформлять. С милицией перетирала за нас. Пацанов по реабилитационным центрам таскала. Правда, это бесполезно. Она мне когда-то сказала одну вещь, которую я запомнил. В ответ на мои гоношистые заявки, типа, на х...й мне твоя помощь, зачем ты мне помогаешь и все такое, она сказала: "Ты мне небезразличен. Потому и помогаю. Причина очень проста, как видишь".

Он понял, что Адольф не сделает ему больно и не предаст его.
- И я вернулся к Адольфу. Не сразу, через месяцок, когда все обдумал. Навсегда вернулся, - сказал Ваня и замолчал.
История была закончена. На лице мальчика ничего не отражалось, но в глазах стыла скорбь. Был какой-то надлом. И я поняла, что Адольф сделал ему больнее всех. Он убил его. Сделал вампиром.

Иван смеялся. Очевидно, ему стало хорошо от выпитого, от ощущения безопасности. И так же очевидно, что его так любили представители обоих полов не только за белое лицо и что там далее по рифме, но и за открытость, искрящийся смех, очаровательность. Харизма. Он не утратил этого в той канализационной воде, что несла его по течению жизни.

из голубых глаз вечный спутник его – фатализм, обреченное знание того, что ему в жизни не светит ничего, кроме затрещин, зуботычин, матов и насмешек.

я пишу, пишу. Обещала на эту пятницу главу сделать)

"Неотвратим нас тяготящий, горестный удел"

ты рисуй, рисуй, у тебя ещё столько персонажей на очереди!

Она очень здесь красивая, дерзкая, чувственная, но дело даже не в этом... есть что-то мистически-колдовское в её образе

будет у меня ломка в ожидании нового...

На меня похожа...

Конечно, чего уж тут скрывать, но меня мало кто почитал нормальным человеком. Даже те, кто любили и любят меня. В школе меня считали не от мира сего, странноватой и с прибабахом. Я писала стихи - помню, там было что-то о восковых масках на вырост и дикой охоте с палевыми корнями мандрагоры - и читала их вслух, встав перед классом. Мне не верили, что подобные глупости могла написать я сама. Спрашивали - где списала. Тогда Интернета не было, не так просто было уличить человека в плагиате.
Хотя пофиг, кто и где там в школе и дворе считал меня ненормальной. Это ведь дело такое, я давно привыкла к тому, что никогда не буду среди большинства в этом мире. И в племени себе подобных я выживаю с трудом.
Совсем другая история, когда почти родная мать обзывает тебя блаженной, а любимая тетя крутит пальцем у виска, думая, что я не вижу. Другое дело, когда парень уходит с расплывчатой отмазкой: "Ты слишком... хрупкая". Когда тебя сторонятся, оттого что ты откровеннее, правдивее - словом, дурочка городская.
Думаю, из всего вышеописанного можно понять, что за свои 25 лет жизни я привыкла ко многим вещам и привыкла к себе. И не променяю себя на более социальное и приспособляемое существо. Я давно привыкла к своим необоснованным страхам, заскокам, но даже я сама сейчас не могу поверить в то, что сижу и делаю это.