Я серьёзно. Искренне считаю, что причина популярности ВЛР – в символах, унаследованных через западную светскую культуру и традицию «готических ужасов» от античных мифов, которые как раз и рассмотрены Юнгом в его теории «архетипов коллективного бессознательного».
Пример. Место действия в первой части рассказа. Правда, ситуация, когда надо «идти пару километров до места встречи по пустынной улице, скудно освещенной редкими фонарями», какая-то по-моему нетипичная для вечерней Москвы, плюс работает такси. Но по существу эта картина, ИМХО, не случайна. Видимо, автору представлялось некое огромное, тёмное, пустое пространство. В мифах так обычно изображается подземный мир, где обитают сверхъестественные существа, с точки зрения психоанализа – область бессознательного. Например, античное «царство теней / Аида»: считается, что русское слово «ад» произошло от греческого «аид», точнее «а-эйдос», что значит «без-образный», «бесформенный» – некое не освоенное человеком потустороннее пространство.
Тут мне вспоминается лучшая хоррор-игра всех времён и народов «Silent Hill». Вот уж где реально можно было бежать «пару километров» по тёмному коридору или затянутой туманом улице. Но – внимание, автор! – там-то речь шла о призрачном городе!
Улица в рассказе не только бесконечно длинна, но ещё и абсолютно безлюдна. Характерная для «картины мистического мира» деталь: он кажется пустым либо «бесформенным», то есть лишённым привычных социальных координат, но в то же время в нём ощущается присутствие некоей невидимой, мощной иррациональной силы («Снова шаги за спиной их не столько слышишь, сколько чувствуешь от возбуждения, но не от страха как такового, это было нечто другое»).

Далее действие перемещается в кафе: тесное, светлое, многолюдное. На языке психоанализа – область бодрствующего сознания, разума и социума: обжитый замкнутый мирок. Там нас поджидает «подруга» – персонаж, выполняющий функции Эго: прагматичная, волевая, но с узким кругозором и плохо развитым воображением.
Возникает сколь банальный, столь и вечный символ: вино («Как необычайно был похож насыщенный красный цвет вина на цвет крови. Меня заворожило это настолько, что попытавшись сделать глоток, я почти поверила, что в моем бокале действительно кровь»). В христианстве первым из чудес Христа было превращение воды в вино на свадьбе. Во время причастия вино уподобляется крови Христа, с помощью которой верующий причащается вечной жизни. Ну а с точки зрения элементарной житейской логики, вино вызывает расширение кровеносных сосудов, ой то есть сознания)))
После символического таинства с героиней приключается первый глюк. На этот раз происходит недвусмысленное искажение пространства («в помещении стало гораздо тише, словно все посетители ощутили нечто такое, что заставило их замолчать возникло ощущение приятного прохладного ветерка, коснувшегося моих рук и лица, непроизвольно нахлынули воспоминания о снах Как в дурманящем разум тумане было все происходящее, незнакомец стал постепенно удаляться шепот, словно его обладатель находился совсем рядом его образ растворился как мираж Когда я внезапно очнулась, то даже толком не понимала, что вокруг происходит. Посетители спокойно беседовали, смеялись, пили и спорили о своем»).
Героиня чувствует ступор и дурноту – типичные последствия «интенсивной духовной жизни», поскольку погружение в область бессознательного отнимает много физической энергии. То же можно сказать и о неестественно глубоком сне героини после второго глюка (в следующей части рассказа): такое часто происходит при глубоких внутренних трансформах. Вообще сон – разновидность изменённого сознания, и в некоторых шаманских культурах использовался не для отдыха, а по назначению (наверное, самые известные книги про осознанное сновидение – это Кастанеда). Глюки героини во многом похожи на состояние изменённого сознания (то, что в эзотерике называется осознанным сновидением или астральным путешествием): искажение звука, сужение восприятия, объекты, удаляющиеся, когда к ним пытаешься приблизиться, или наоборот: неестественно неподвижные на фоне хаотического движения, ощущение отделения души от тела («поразила царящая там мертвая тишина все вокруг было объято густым, почти осязаемым, нереальным туманом я ускоряла шаги, но сколько не старалась, не могла догнать, а он все удалялся и удалялся, пока совсем не потерялся из виду возникло ощущение, словно тело более мне не повинуется, и я не способна двинутся с места и вынуждена молча наблюдать»).

Противоположная сторона представлена прекрасным и ужасным вампиром. Образ вампира – если рассматривать его по юнгианской схеме – обычно сочетает в себе функции Тени (вытесненные в подсознание негативные свойства личности), Анимуса (для женщин: вытесненная в подсознание мужественность, идеал мужчины) и Самости (целостное Я). Пример из общеизвестной саги: Эдвард Каллен – безнадёжный Анимус, Карлайл Каллен – изрядная Самость, Аро Вольтури – та ещё Тень)))
В данном рассказе герой – по преимуществу Тень. В первой части он проявился («первая роза»), во второй – загрыз Анимуса в образе безвестного юноши-жертвы («вторая роза»), а в третьей приступил с героиней к интенсивному и небезуспешному поиску Самости («третья роза»), что собственно и является целью терапии)) ну и, по некоторым версиям, смыслом жизни…
Я, конечно, понимаю, что автор ничего подобного не имела в виду. Но архетипы коллективного бессознательного тем и хороши, что способны захавать моск, ни разу не спросив разрешения =)))

Останавливаясь на психоанализе… По-моему, если мужчинам действительно свойствен пресловутый «эдипов комплекс», то для женщин аналогичная модель (соперничество с матерью за любовь отца) не особо актуальна. Зато присутствует другая тема, похожая на миф о Психее. Психея (то есть в переводе с греческого «душа») из любви к богу Эроту (в переводе не нуждается) проходит через испытания, которые из зависти к её красоте подстраивает его мать – хтоническая богиня любви Афродита. Почему-то не принято вспоминать, что Афродита, в отличие от богов-олимпийцев, относится к догероическому периоду, а по-моему, это важный нюанс. Под двойными усилиями Эрота и Афродиты Психея обретает бессмертие. Модификацией этого мифа является распространённый сюжет о Красавице и Чудовище, в том числе сказка «Аленький цветочек». Ну и, нетрудно наверное проследить за моей мыслью, Эрот и Психея наследили буквально повсюду в вампирском любовном романе)))
Кульминацией сюжета закономерно становится бал – традиционная метафора инициации. Причём именно женской, так как для мужских персонажей аналогичную функцию выполняет битва с чудовищем. Задача героя – победить хтонического дракона (Тень) и спасти принцессу (Аниму, то есть опять же душу по-латински, в юнгианстве – вытесненная женственность). Задача героини – войти в мир неведомых энергий (собственно мероприятие: тут и разнообразные сказочные балы, и бал Воланда в «Мастере и Маргарите», и первый бал Наташи Ростовой…), осознать Тень как часть собственной личности («Бойтесь своих желаний, своих мыслей… фантазий. Я не сделаю Вам ничего, чего бы Вы сами не захотели. Я буду следить за Вами Вы всегда будете чувствовать меня рядом это знание будет обжигать страстью и сладостью страха. Вы можете избегать меня, но не перестанете ждать нашей встречи, искать и чувствовать»), интегрировать её («Это было похоже на любовь и ненависть одновременно, такое сильное физическое и психическое слияние, напоминающее поцелуй, способный убить упоением») и таким образом прийти к перерождению, к ощущению Самости («Вы не боитесь смерти, Вы ищете ее идеальное воплощение»).
С точки зрения упомянутых примет изменённого сознания бал – довольно убедительно воссозданная мистерия («вокруг были лишь разные маски, красивые и безобразные Что я тут делаю? Зачем я сюда пришла? Словно в ответ на мои подсознательные просьбы, я ощутила на себе чей-то взгляд. В зале вдруг зазвучала прекрасная медленная музыка Сквозь толпу, теперь казавшуюся бесцветной и серой, ко мне медленно приближался призрак почудилось, что все это - весь этот мир был создан только для этого мгновения нежное прикосновение губ внезапно ужаснуло, словно пробудило ото сна я отпрянула от него, стараясь больше не смотреть в эти гипнотические глаза Вокруг не было ни души… Зал был действительно абсолютно пуст. Неужели это лишь наваждение? Куда же делись гости? И сколько времени я уже здесь нахожусь…»).

…А вот с точки зрения литературной формы, соотношения «реалистичной» и «мистической» частей… Очень сумбурно. Всё же мимоходом упомяну, что в Подмосковье нет готических замков. В России, в отличие от Европы, вообще нет традиции бережного отношения к архитектурным памятникам. Если где и сохранилась бывшая дворянская усадьба, она либо в полном запустении, либо там музей или какое-нибудь госучреждение. Также в России нет западной традиции устраивать экскурсии по частным владениям. В реале девушки могли разве что наткнуться в заповеднике на элитный особняк, обнесённый, ну, очень неприступной стеной, и посетовать, что им в такие хоромы никогда не попасть. Также в России нет традиции проводить маскарад на Хэллоуин, и даже если вампир – иностранец, он не стал бы так извращаться. Вполне достаточно было бы просто пригласить гостей на «частную вечеринку» к себе или в клуб. Интриги на балах плелись в совершенно другую эпоху в других социальных условиях, когда маски, знаки веером и плащи были жизненно необходимы, от них зависела репутация, а от репутации – материальное благосостояние. Почитайте Лермонтова «Маскарад», что там произошло и почему. Подробнее на ту же тему – роман Шодерло де Лакло «Опасные связи». Для современного человека маскарад – просто дурачество. Серьёзное отношение героини к этому мероприятию («в маске я не смогу узнать в гостях ни друга, ни врага») психологически неубедительно. Сейчас реально напрячься можно было бы, если бы героиню каким-то образом занесло в заведение, где устраиваются увеселения для влиятельных персон (в фильме Стэнли Кубрика «С широко закрытыми глазами» есть такой момент).
Главное, что я хочу сказать: атмосферу в произведении создаёт действие, ситуации, характеры. Антураж имеет значение, только если он помогает вам раскрыть идею, несёт смысловую нагрузку. Допустим, такие универсальные символы, как вино, роза – это повод проявить авторскую фантазию и сделать лирическое отступление. А вот бытовые детали должны быть максимально реалистичными, именно для того, чтобы по контрасту с ним острее чувствовалась мистика, отражающая некие процессы в духовном мире героев. Вы для себя, как автор, должны чётко разделять: где у вас действуют законы реальной жизни, а где – нечто иррациональное.
Ещё есть тема компьютерных игр. Вы пишете, что героиня занимается разработкой игр – это ведь очень удобный материал для сочетания в произведении пластов «сон / воображение / виртуальная реальность игры / реал». Пример вспомнился, японский фильм ужасов 2001 года «Обитель страха», где героиня – как раз той же профессии – «собирает материал» в доставшемся ей по наследству доме её отца – талантливого, но со странностями, художника)) Ещё есть прикольный американский фильм «Остаться в живых» 2006 года, где героев засосало в компьютерную игру про Эржебет Батори. Вообще игр про вампиров много, взять хоть «Vampire The Masquerade: Bloodlines», из которой кто чего только не позаимствовал… Или можно вымышленную игру ввести в сюжет в качестве параллельного мира, и так далее…

Итого. Автор, похоже, Вы искренне увлечены темой. Вы интуитивно чувствуете законы некоего «пространства мистических образов-символов». Для дальнейшего совершенствования я бы посоветовала обратить внимание на изучение: европейских и русских народных, да в общем-то и авторских, сказок; мифологии – хотя бы античной, потому что христианская цивилизация фактически является наследницей античности; ну и, конечно, русской классической литературы. В частности, мастером рассказа на любовно-эротическую тему считается Иван Бунин («Тёмные аллеи»).
Постарайтесь запомнить, как Иван Алексеевич строит фразу, где и почему ставит знаки препинания. Советую абзацы, которые покажутся наиболее яркими, тупо переписать себе в тетрадку от руки, а лучше – выучить наизусть и декламировать вслух, для наиболее близкого знакомства с лучшими образцами русской художественной прозы. Говорят, в советские времена актёр Талгат Нигматулин, будучи узбеком по происхождению, с целью приобщиться к русской культуре переписал от руки «Войну и мир». Очень полезное упражнение!

А что касается компонования в сюжете всем наизусть известных ВЛР-штампов, у меня оно вызывает позитивные ассоциации)) ведь именно так передавались из уст в уста народные сказки, пока их не записали фольклористы))) У народного творчества не было чёткой схемы, а был набор каких-то эпизодов, образов, которые сказочник перемешивал экспромтом, попутно добавляя от себя. Короче у меня такое ощущение, что сетевой ВЛР благополучно продолжает самые что ни на есть народно-сказочные традиции)))