Она приходит под конец его смены. Садится в уголке. Заказывает кофе. И ждет.

Когда посетителей немного, он подсаживается к ней, и они что-то негромко обсуждают. Обычно это мелочи, разные истории из их жизней. Она рассказывает, как прошел ее день. Сколько, казалось бы, безнадежной техники спасла. Сколько восхищенных взглядов бросил ее коллега, Стив. Он говорит о клиентах, смешных и раздражающих, заигрывающих девушках, парнях, изображающих из себя крутых, а на самом деле рисующихся перед подругами.

У нее светлые волосы, голубые глаза и заразительный смех. Когда она сидит и наслаждается своим кофе, то снимает очки. С интересом рассматривает смазанные картинки, в которые превращается окружающий мир. Однако она могла бы поклясться, что его лицо всегда четкое, наверное, потому что видит его так часто. Просто запомнила и не нуждается в излишних деталях.

Администратор пытался разогнать их, не давать ему тратить рабочее время на разговоры со своей подружкой, но, однажды увидев грустный взгляд близоруких глаз, когда в очередной раз гнал нерадивого официанта работать, вдруг ощутил, насколько она несчастна. Это открытие ошеломило его. В этом взгляде была такая безнадежность одинокого человека, что он прекратил мешать им.

Она никогда не жалуется, но он видит по постоянным наклонам головы и выгибанием спины, что она устала от многочасового сидения за компьютером. Тогда он просто встает позади нее и начинает массировать плечи, внимательно слушая ее щебет. Ему не мешает ее болтливость. Он находит это милым. Ему нравится слушать ее голос.

Она работает в мастерской по ремонту компьютерной техники. Прямо напротив кафе, в котором он – официант. Третий месяц каждый его рабочий день она приходит и сидит в уголке. Тот столик даже обзаводится табличкой «Зарезервировано» к шести вечера. Ведь именно во столько заканчивается ее рабочий день. Его смена завершается лишь в семь. Потому она ждет.

Его коллеги завидуют ему. Они смотрят на них, любуются. Официантка Мари, обладательница огненно-рыжей копны вьющихся мелким бесом волос, пытается флиртовать с ним, но он ловко притворяется, что не понимает намеков. Ей понадобится понаблюдать за ними три вечера, чтобы понять: ей ничего не светит.

Иногда к ней подсаживаются другие парни. Они милы, они флиртуют, они не понимают, почему тот странный зеленоглазый парень смотрит на них так подозрительно. Она неизменно любезна. Она сокрушает их в словесной баталии, отчего они уходят подавленными.

Все думают, что они встречаются. Они не опровергают эти утверждения. Просто так легче избегать ненужного флирта, знакомств, людей. Он уже даже привык, когда кто-то говорит: «Твоя девушка уже пришла». Никто не задается вопросом: почему не видели их целующимися? Это не так важно, когда взгляды и атмосфера, царящая между ними, говорят о нежности и заботе.

Их объединяет нечто большее, чем любовь. Они оба были поломаны одной и той же семьей.

Она так сильно любила Оливера, что однажды ей начало казаться, что теряет себя. Она верила в него, боялась за него, ждала каждую ночь, направляя в темноте, указывая верный курс, надеясь, что хотя бы в этот раз он вернется без ран. Она поверила его словам, когда они устроили ловушку для Слэйда. И эта вера, это мгновенное ощущение того, что все мечты сбываются, что-то в ней надломили. Она не винила его. Она никогда бы не смогла обвинить его. Просто суровая реальность напомнила о том, что она может быть ему кем угодно: другом, партнером, «его девочкой», - но не чем-то большим. Ей так казалось. Она уверовала в это. И приняла сей факт как данность.

Он также сильно любил Тею. Девушку, которая однажды вытащила его из того темного мира, где он обитал. Девушку, заставившую поверить в лучшее. Девушку, давшую ему надежду. Девушку, которую он был готов защищать ценой собственной жизни. Девушку, которая не смогла выдержать спасительной лжи, бросившую его, раздробившую жизнь на части.

Они никогда не говорят этого вслух. За них говорят глаза. Эти взгляды надломленных душ, сердец, покрывшихся тонкой паутин трещин, но еще державшихся воедино из последних сил. Они улыбались и шутили, веря, что смогли обмануть друг друга. Веря, что их ложь, улыбки и смех смогут приглушить вопль отчаяния, рвавшийся изнутри.

Она сидит и ждет его, потому что с ним легче. Потому что ему не нужно ничего объяснять. Потому что он – это она. Он просто молчит, и ей уже хорошо. Таким волшебным тактом обладает, из ее знакомых, лишь Джон, но у него семья, у него скоро родится ребенок. Он по-своему счастлив. Он может посочувствовать, но не поймет до конца. А Рой поймет. И не будет жалеть. Она не выносит жалости.

Она сидит и ждет его, потому что ей страшно идти одной в Логово. Ей страшно зайти и увидеть Оливера с Лорел. Ей страшно оставаться с ним наедине. Она боится сказать что-то не то, как-то выдать себя. Она боится наговорить лишнего. Ей неловко. А с Роем ей спокойно. И ему с ней тоже.

Наконец, он заканчивает. Без слов забирает ее сумку с ноутбуком. Она берет его под руку. Они бредут на свою вторую, нелегальную работу. Они спасают город ночь за ночью. Она понимает, что боится за него так же, как и за Джона с Оливером. Он какая-то часть ее. Ее лучший друг. Он понимает, что готов убить за нее, ведь такими друзьями не разбрасываются.

Они заходят в Логово, но их опережает собственный смех. Смех, который вызывает улыбку Джона и едва заметную морщинку на лбу Оливера, говорящую о его недовольстве.

- Простите за опоздание, - щебечет Фелисити. – Это моя вина. Просто мне захотелось мороженого, а есть на ходу не очень полезно для организма, поэтому мы посидели в парке. Знаете…

Ее набирающую обороты речь останавливает голос Куина, более серьезный, чем обычно.

- Кажется, в городе снова появилась Триада. Нужно проверить.

Она немного озадачена, но согласно кивает, перебрасываясь недоуменными взглядами с Роем. Диггл с укором смотрит на Оливера. Оливер не сводит взгляда с Фелисити, скрестив на груди руки. Она идет к компьютерам. Через час мужчины уходят, чтобы прервать сделку в доках.

Из-за каких-то неполадок они теряют связь с Роем. Она пытается сделать все, что можно. Но это не ее вина. Она заламывает руки, пытаясь унять дрожь, заглушить страх надеждой на лучшее. Сообщение Джона, что они нашли его, что он жив, вызывает вздох облегчения. Она снимает очки и сжимает переносицу. Непрошеные слезы стекают по щекам. И когда она стала такой плаксивой? Усилием воли заставляет себя успокоиться.

Когда они возвращаются, Фелисити помогает Джону подвести парня к кушетке. У него распорот бок. У Диггла – пара царапин, у Оливера – глубокий порез на руке. Она обрабатывает рану Харпера. Куином занимается Джон. Она не видит хмурого выражения лица народного героя, не видит недовольного взгляда, обращенного на парня. Она сосредоточена и думает только о том, как бы причинить другу как можно меньше боли.

Она уговаривает его взять выходной. Ведь с такой травмой будет сложно бегать с подносом по залу. Он соглашается с условием, что она тоже возьмет отгул и проведет этот день с ним. Она обвиняет его в шантаже и легонько бьет по руке. Он притворно охает, пытаясь казаться смертельно раненым. Оливер с громким звуком отодвигает свой стул, встает, прощается со всеми и уходит. Джон хмыкает и вскоре тоже удаляется. Фелисити помогает Рою одеться и предлагает проводить его до дома. Он не соглашается. Где это видано, чтобы помощника Стрелы провожали домой, словно он кисейная барышня?!

После недолгих споров они останавливаются на том, что пойдут домой к ней. А Рой обеспечит им ужин. Они выходят на улицу, шумно споря, что лучше: китайская кухня или пицца? Они не замечают Оливера, так и не уехавшего домой, а ждущего кого-то, ее, у входа. Вид смеющейся парочки вызывает в нем бессильную злобу.

Всю ночь они смотрели глупые комедии, ели пиццу, заедая ее китайской лапшой. Она уснула на диване, лежа на его коленях. Проснулась уже в своей кровати. Они завтракают в уютном кафе возле ее дома, заходят ненадолго к нему, чтобы он смог переодеться. И идут гулять. Они идут в кино. Потом обедают и идут на еще один фильм. Это так легко: просто гулять по улицам города, болтать о мелочах, наслаждаясь приятной погодой и приятной компанией.

Незаметно они забродят в ту часть Глейдс, что еще лежит в руинах. Они понимают, что им не следует быть тут слишком поздно. Но ей не страшно. По крайней мере, не за себя. Она знает, что он сможет защитить ее. Она боится, что он может пострадать.
Но тренировки с Джоном и Оливером дают о себе знать. Рой быстро расправляется с неудачливым грабителем. Берет ее за руку и успокаивает. Она слабо кивает. Верит. Вечер безнадежно испорчен, но день был превосходным.

Решая не терять времени даром, отправляются в Логово. Там еще никого нет. Фелисити садится за компьютеры и начинает обновлять программное обеспечение, заодно просматривая полицейскую сводку. Рой стоит за ее спиной и массирует напряженные плечи девушки. Оливер заходит как раз в тот момент, когда парень склоняется к экрану, чтобы рассмотреть экран поближе.

Оливер недоволен. Его грозная аура заставляет ее вздрогнуть. Рой резко отпускает ее плечи. Они ведут себя как два школьника, которых застали за курением. Все трое перебрасываются парой ничего не значащих фраз, и Куин уходит патрулировать. Джона сегодня не будет. Роя не отпускает Фелисити, напоминая о вчерашней травме.
Она поддерживает со Стрелой связь, но тот ничего ей не говорит. Вдруг она замечает, что Харпер неестественно бледен. Без лишних слов она берет его за руку и усаживает на кушетку. Требует снять одежду выше пояса. Он бормочет что-то о домогательстве, но подчиняется.

Она права. У него разошлись швы. Она понимает, что все дело в вечерней стычке в Глейдс.

- Почему ты ничего не сказал? – ворчит девушка, вновь обрабатывая рану.

- Я не хотел тебя волновать, - тихо отвечает парень. Она смотрит ему в глаза. Он отвечает на этот взгляд. Это длится несколько секунд. Она не знает, что сказать. Он тоже молчит. Потом бережно обхватывает ее талию и притягивает к себе. Она не сопротивляется. Только начинает чаще дышать.

Когда они впервые целуется, она чувствует, что ей неловко. Его дыхание обжигает. Его губы мягкие и сладкие. Он осторожно касается ее губ языком. Она приоткрывает уста, приглашая его. Она не думает, она действует. Где-то внутри рождается трепетное чувство. Что-то замирает. Потрескавшееся сердце тянется к своему двойнику. Он нежен, он заботлив. Он словно обещает, что не обидит. Она ему верит. Она закрывает глаза и растворяется в ощущениях. Ей приятно. Ей не больно. Ей хочется больше. Он прижимает ее ближе. Нежность постепенно сменяется нарастающей с каждым мгновением поцелуя страстью.

Они не замечают вернувшегося Оливера, который замирает на пороге, но тут разворачивается и уходит. Ему тошно. Он винит себя, что упустил ее. Но ничего поделать не может. Или не хочет. Он ведь знает, что никогда не сможет позволить себе быть с кем-то, кто может быть в опасности из-за его ночных похождений. Однако Рой из того же теста, что и он. Но этот разговор состоится потом. Оливер знает, что она не отступит. Значит, отступить придется ему. Это ничего не изменит. Он ее потерял, не найдя.

Она что-то чувствует, какое-то мановение воздуха, мимолетный запах парфюма Куина или шорох шагов. Она делает неосторожное движение локтем. Задевает рану Роя. Он непроизвольно ойкает, прерывая поцелуй. Она отступает назад, краснея. Бормочет извинения. Что-то болтает, лишь бы не дать ему ничего сказать. Ей неловко. И ему тоже. Впервые за все время их общения их атмосферой стала неловкость. Она заканчивает с его раной и практически сбегает. Рой пытается понять, что он сделал не так. Неужели поторопился?!

Ее уже не догнать. Он решает поговорить с Фелисити завтра. Он не хочет ее терять, как потерял Тею. Он не хочет отдавать ее Оливеру, хотя прекрасно видел все его злобно-недовольные взгляды, обращенные на него, жесткие, порой жестокие тренировки, как будто Стрела хотел не научить своего ученика, а убить. Но он не сдастся. Он слишком сильно дорожит этой девушкой, чтобы отступать просто так. Им ведь так хорошо вдвоем. Когда они вместе, их сердца не стремятся разлететься на миллион осколков.

Но она не приходит к нему. Столик с табличкой «Зарезервировано» пустует. Он не знает, что делать. Он мечется, как раненый зверь. Он путает заказы, он роняет поднос. В полседьмого подходит администратор.

- Иди к ней, - произносит он. Роя не нужно просить дважды.

Ее нет на работе. Ее нет дома. Он волнуется. Он звонит Джону, он звонит Оливеру. Никто не знает, где она. Он боится. Он пытается узнать, где она. Он ищет ее несколько часов. Маячок в телефоне не работает. Это неудивительно. Это была ее идея. Она запросто могла отключить его.

Он идет в тот парк, где они обычно едят мороженое после работы. Странно, но как раз об этом месте он и не подумал.

Он находит ее, сидящей на скамейке. Она мнет в руках булку, а крошки бросает на тротуар. Вокруг нее туча голубей. Они курлычат. Они рады, что их кормят.

Он подходит и садится рядом. Бок болит, но ему плевать. Она молча протягивает ему кусок. Он тоже начинает кормить голубей. Они молчат.

- Я боюсь, - произносит она и поднимает голову. Она так прекрасна в этот момент, что у Роя перехватывает дыхание. – Я не хочу быть обузой. Я не хочу быть твоим слабым местом. Все было так хорошо. Между нами. Мы были друзьями. Нам было весело, а теперь все так… все так… - она не может подобрать слово.

- Неловко? – подсказывает он чуть охрипшим голосом.

- Именно, - соглашается она и придвигается к нему. Рой обнимает ее за плечи. Она склоняет голову и утыкается ему в шею. Он нежно целует ее макушку. От нее пахнет солнцем и лавандой.

- Я все испортил? – он так боится положительного ответа, но не может не спросить. Он не хочет, чтобы она мучилась из-за него. Он вновь корит себя за то, что не сдержался.

- Нет, просто… - она снова замолкает, обдумывая слова. – Я не мастер строить отношения. Я немного сумасшедшая болтливая компьютерщица. Я работаю по ночам. Я все еще люблю его. Мне кажется. И ты… ты мне тоже небезразличен, но я не хочу делать тебе больно. Я боюсь привязываться к тебе. Вдруг ты уйдешь. Я боюсь этого. Я не хочу привязываться, а потом терять…

Ее речь немного бессвязна, но понимает, что она хочет сказать. Их чувства похожи.

- Эй, - он нежно берет ее за подбородок и тянет вверх, приподнимая голову, заставляя ее посмотреть на себя. – Я тоже боюсь. Я боюсь, что ты будешь в опасности, из-за того, чем мы занимаемся. Боюсь сделать тебе больно, как сделал больно Тее. Я все понимаю. Какая-то часть меня все еще любит ее. И всегда будет любить. Но ты… Ты удивительная. И за эти три месяца я понял насколько. Я не хочу отказываться от такого прекрасного шанса стать счастливым. С тобой.

Она робко улыбается. Все, что он не сказал, она видит в его глазах. Неловкость понемногу отступает. К ним возвращается та гармония, что царила между ними в течение последних трех месяцев. Она робко тянется к его губам. Он наклоняется. Их второй поцелуй такой же нежный, как и первый. Это поцелуй – обещание, поцелуй – клятва, поцелуй – разговор.

Их потрескавшиеся сердца, возможно, никогда вновь не станут целыми. Но они так похожи в своем горе, что слившись воедино, возможно, не рассыпятся в прах. Они так похожи, что нет нужды объясняться словами, когда есть взгляды, губы, прикосновения…

Неловкость ушла. Осталась лишь забота и нежность. И надежда на хрупкое счастье.