Оливер скользящей тенью двигался по разрушенной части города.

Смерть меняет каждого из нас… Здания, сорвавшиеся вниз, словно карточные домики, обнажили внутреннее убожество, тщательно скрываемое обитателями, напрасно создававшими подобие уюта. И пусть эти стены никогда не видели картин известных художников, ковров и прочих украшений, присущих дорогим домам, но час назад их согревало человеческое дыхание, детский смех, чьи-то радости и печали... всё изменилось за считанные минуты. Катастрофа обнажила суть, представив взгляду Оливера серость мира, час назад бывшего многоцветным.

Смерть разрушает восприятие… Во мраке ночи пейзаж напоминал поле боя огромных чудовищ. Одни рассыпались на камни, напоминая поверженных монстров с обнажёнными скелетами, другие пытались удержаться, скалясь в чёрное небо безобразными клыками арматуры. От третьих осталась лишь пыль, медленно оседающая на землю, чтобы спустя время навсегда сгинуть в искореженных разломах дороги. Одинокая фигура в капюшоне остановилась, медленно склонилась к земле, присев на одно колено. Дрожащая рука сжала в кулаке горсть мелких обломков, недавно бывших единым целым.

Смерть, несущая с собой тьму… Острыми, бездушными руинами стены продолжали вгрызаться в клубы тумана, вселяя в окружающий мир тоску и отчаяние, какие может излучать холодный камень, ещё недавно согретый человеческим теплом. Иногда Оливер ощущал запах гари, словно яд, проникающий в лёгкие. Слева раздался взрыв, на миг пламя осветило ночную тьму, но это не был свет, дарящий надежду, скорее адский огонь, забирающий невинные жизни.

Смерть способна раздавить жестокостью исполнения… Почему он не похоронил своё прошлое, почему не стёр мерзкие, ничтожные поступки в пыль. Оливер смотрел на свои руки, багряные пятна казались чёрными в свете тусклых фонарей. Как случилось, что кровь друга на его руках? Когда начался страшный отчёт времени, минута за минутой отмеряющий неизбежность.

Смерть не имеет смысла… Ради чего? Или кого? Лорел. Жаль, но ответ неверный. Почему всегда приходится выбирать, почему нельзя видеть в своей никчемной жизни и девушку, и друга? Может, всё дело в тебе самом.

Смерть определяет цену поступкам… За всё нужно платить. Ты был трусливым животным, убежавшим от обязательств и погубившим её сестру. Ты прошёл ад на острове. Сейчас все кричат, что ты изменился, но чёрта с два, ты то же мерзкое животное, только хуже и лицемернее. Поговорить с другом по душам, освободить дорогу, чтобы днём позже заняться сексом с его девушкой.

Смерть не расставляет приоритеты, она и есть приоритет … Зачем ты ворвался в их жизнь? На что надеялся? Во что верил? Каждый день ты говорил Фелисити о том, что любви нет и не будет в твоей новой жизни. Ты лгал. Сказать правду самому себе не хватило духа. Зачем тебе нужна Лорел? Воспоминания прошлого, тяга к тому, кем ты был когда-то. Или просто желание получить женщину, которой обладал лучший друг.

Смерть срывает маски… Говорить правду самому себе больно, очень больно. Оливер шёл по обломкам чужих жизней, вывернутых наизнанку нечеловеческой силой под управлением обозлённого, жестокого человека - отца юноши, который полчаса назад умер на руках у «железного» человека.

Смерть постоянна… Ничто не вечно под луной. Злая ирония. Ничто, кроме того, что обеспечивает вечность, стоя на страже миров. И почему Лорел вдруг стала блеклой и тусклой, как свет утренней звезды. Оливер лихорадочно искал её в своём сердце, но находил лишь воспоминания, солнечные и тёплые, но это не давало им право переступить в новую реальность, где смерть отравила жизнь страшными последствиями совершённых ошибок.
*************
Фелисити замерла перед экраном монитора. Слёзы катились из глаз, капая на клавиатуру. В голове пронеслась мысль о коротком замыкании, но ей было всё равно. Странная, особенная девушка, способная думать о нескольких вещах одновременно, но чувствовать только одно, и сейчас это была боль.

Боль выжигает нас изнутри… Трудно дышать, говорить, двигаться и даже моргать. Взгляд не отрывался от монитора, где в реальном времени рушились дома, сжимая в каменных тисках живых людей, переламывая, разбивая, окрашивая бетон в красный цвет.

Боль искажает картину происходящего… Богатая фантазия сыграла с девушкой в жестокую реальность. Фелисити видела даже то, чего нет. Кровь и смерть, став единым целым, с мучительной медлительностью и изощрённой жестокостью шаг за шагом прорисовывали детали, наслаждаясь чужой болью, чужими терзаниями, вскрытием чужой души. Они стремились приблизиться к тому, чего не могли иметь по определению, но хотели, безумно и дико, каждый день наблюдая за теми, кто умеет чувствовать.

Боль может остановить, а может заставить сделать прыжок в пустоту… Девушка услышала шаги за спиной. Ей не нужно поворачиваться, чтобы понять: сердце того, кто дороже жизни, продолжает биться... здесь и сейчас… Боль, мёртвой хваткой держащая душу, должна отпустить. Но Фел не умела радоваться, когда с экрана монитора на неё смотрели холодные глаза павших домов, замершие в предсмертной судороге, сковавшей чёрные камни.

Смерть и боль продолжали дышать в лица друг другу, заставляя подчиниться своих хозяев. Не люди управляли ими, две страшные силы, столкнувшись, управляли людьми.

Фелисити оборачивается, чувство вины пронизывает атмосферу клуба, вгрызаясь в стены, предметы и даже аппаратуру, такую любимую и близкую, но уже отравленную зловонным дыханием вездесущей смерти, проникающей во все углы и щели.
Надежда, струящаяся из нежных глаз, раненой птицей ударяется о глухую стену застывшего взгляда и тихо умирает во мраке пустого отражения «железного» человека.
- Я должна была... – тихо шепчут бледные губы. Слёзы срываются с ресниц, быстро бегут по щекам и падают на каменный пол.
Мужчина прослеживает путь солёных капель. Смерть порождает злость…
- Перестань, Фел. Ты сделала всё, что могла, - слова звучат грубо, слишком грубо.
Спустя секунду замёрзший голос оболочки, скрывающей боль за стеной внутренней силы, произносит:
- Томми погиб.
Фелисити за секунды преодолевает расстояние между ними. Её рука касается его, что-то липкое и почему-то тёплое ощущается на бледной ладони. Тёмно-красный… в её фантазии цвет был алым… Смерть отыгрывает ход. Девушка смотрит на свою руку, рот чуть приоткрыт, губы дрожат, обречённый взгляд Оливера подтверждает догадку.
- Мне жаль.
Очередь боли делать шаг:
- Лорел в порядке?
Слова врезаются в сознание, теребя и цепляя нечто, что осторожно скрывается в глубине души, боясь быть попранным и поруганным.
- Да, - злость достигает предела.
Фелисити отступает на шаг и спустя несколько секунд покидает помещение со словами:
- Мне нужно на воздух.

Боль и смерть справились со своими хозяевами, выиграв партию со счётом 2:0.

Её быстрые шаги долго звучали в голове, отдаваясь странным откровением где-то внутри. Почему он сорвался, почему нагрубил ей, почему не сделал шаг навстречу, когда Фел бежала к нему. Истина подкралась, как кошка, желающая развлечься. Изящной лапой зацепила сердце… И Оливер вдруг понял, почему там нет Лорел – его сердце не свободно. Другая ворвалась в его мир… или он ворвался в её, уже не имело смысла. Но эта странная девчонка по-хозяйски расположилась внутри грудной мышцы со всеми своими компьютерами, смешными замечания, жестами и волнующим, нежным взглядом.
Бред, бред, бред. Он не мог не заметить, когда собственность подверглась хакерскому захвату. Анализ, разум и логика изношенными тряпками повисли на личности, признавая несостоятельность их хозяина. Оливер со стоном закрыл глаза. Взлом не обычной девушки, а хакера, и владелец не всегда вовремя замечает потерю.
*************
Любовь причиняет боль, но иного рода… Любить её в рухнувшем мире рядом со смертью и безумием он не имеет права. Оливер не был способен на любовь в лучшие времена, что говорит о настоящем. Настоящем, изрытом множеством смертей, обесценившейся честью и заживо похороненными чувствами. Настоящем, грубо запачканном чёрными следами прошлого. Настоящем, едва заметном в клубах едкого серого дыма павшей реальности. Но что имеет значение… сейчас.

Любовь – феникс, заставляющий поверить… Мужчина понял, что должен идти за девушкой, но не смог сдвинуться с места. Откровение и кровь друга на руках слились воедино, борясь за место в сердце рядом с ней. Красная жидкость залила происходящее, но почему она так прозрачна. Любимое лицо не приемлет оттенков крови, его озаряет наивная улыбка с частицей веры посреди безумия, сотворённого человеком. Взмах ресниц разгоняет мрак, несмелый луч света проникает во тьму, разрезая и удаляя её, как опытный хирург избавляется от опухоли, отравляющей жизнь пациенту.

Любовь дарит надежду, побеждая и смерть, и боль… Он должен вернуть её, должен… Конечно, его девочка не поверит, но стать на сантиметр ближе, быть рядом, когда это нужно… У него получится. Может сейчас, приблизившись к ней, он, наконец-то, сделает шаг в верном направлении. Шаг… один шаг решит всё. Просто ближе, просто нежное движение руки, просто начало любви…

Любовь страдает от ошибок… Она не пьёт, в принципе. Нет, но иногда… И почему сейчас… Фелисити дрожащей рукой налила виски в стакан, поражаясь своим действиям и попутно считая себя конченым алкоголиком. Но после случившегося ей необходим глоток, обжигающий горло, ей необходимо просто переключить внимание с картин смерти, всё также проносящихся перед глазами, на светло-коричневый напиток в бокале, ей необходимо оплакать сотни жизней и не только.
«Похороны любви», - мысль, столь несвойственная Фел, пронеслась в голове. Мучительное подобие улыбки исказило губы.
«По крайней мере, здесь не будет крови», - новая мысль, кажущаяся чужой, успокоила.

Она слышит приближающиеся шаги, опускает стакан на барную стойку. Медленно оборачивается.
Хриплый голос шепчет:
- Фелисити, прости.
Нежная рука касается его руки чуть выше плеча. Смотря куда-то мимо мужчины, девушка пытается вернуть контроль. Мстительная любовь помогает. Твёрдым голосом Фел мягко произносит:
- Я понимаю, всё в порядке. Просто «железный» человек дал сбой, - рука скользит по холодной поверхности куртки, желая навсегда запомнить странное ощущение, медленно отрывается от его руки, становится свободной.
Фел чуть торопливой походкой удаляется в сторону убежища, спеша к тем, кто не способен обидеть. Его надежда разбивается о стену равнодушия.

Любовь слишком часто не умеет прощать… Он сделал свою девочку холодной. Остаётся любить её мучительно и долго… на расстоянии. Потому, что смерть обнажает, боль иссушает, а любовь может опоздать…