Л.В. Ламьель-Лемюэль Вульфрин. Пенсионерка, 66 лет, филолог по образованию, имею дочь, культуролога и сотрудницу музея А.Н. Толстого. Ну, и еще собаку, подобранную в луже, когда ей было две недели, а теперь ей 8 лет.
Ю.Д. Юрий Дихтяр ака goos. Многодетный отец, меломан, киноман. Родился, живу и умру в Харькове, 45 лет. В данный момент социолог.
Л.В. А почему это умрете? Не зарекайтесь. Я бы не поклялась даже в том, что умру на планете Земля.
В.М. Влада Медведникова, она же Эми Ольвен, дизайнер-верстальщик и переводчик по совместительству.
Т.Н. Тимофей Ночных – 1977 г. изготовления. Женат. Ещё не отец. Есть коты. По профессии – дизайнер в сфере рекламы, по факту – допечатник и производственник. Писать начал лет с 15, в основном стихи.
Я.К. Ян - не женат (также пока не отец и есть коты) биолог по образованию, также по работе многофункционален. Возраст — 26 лет.
Б.Д. Бьярти Дагур. 29 лет.
Т.Ш. Татьяна Шуран. Мне 27 лет. Живу в Подмосковье. Закончила философский факультет. Обожаю «металлическую» музыку так называемых экстремальных стилей: дэт, блэк, симфо, готик. Крайне устаю от общения, потому что социум навязывает много шаблонных ролей, которые для меня не актуальны. Многое в моей жизни связано со способностью к осознанному сновидению (это довольно ёмкий термин, в данном случае я подразумеваю, что волевым усилием изменяется ход сновидения с целью получить ощущения, не возможные в физическом мире). Читаю мало и медленно, в основном книги, относящиеся к так называемому направлению философии нью-эйдж, конкретно о разных переживаниях в состоянии изменённого сознания. Осознанное сновидение — разновидность такого переживания, поэтому мне интересно.
И.Г. Здравствуйте, меня зовут Ина и я написала рассказ про вампиров :)
К. Здравствуйте. :) Я Екимова Людмила Васильевна, лет мне много, работаю в службе занятости Украины. Чиновник я :)

Л.В. Делаю бусы, вяжу, вожусь на даче — больше люблю начинать всякий ремонт и перестройку, чем завершать. Большая любительница чтения.
Ю.Д. Кино очень влияет на моё творчество, пытаюсь писать так, чтобы получалась картинка. И да — я законченный меломан!
В.М. Люблю книги (очень), компьютерные игры (в основном шутеры и рпг), кино, хард-рок. Увлекаюсь фотографией и bjd (шарнирные азиатские куклы), последние два пункта тесно перекликаются с литературой, так как куклы воплощают персонажей моих произведений и фотографирую я в основном их.
Т.Н. Т.Н. Модерн, арт-нуво, «альтернативная» история, история костюма, словесные ролевки. По профессии дизайнер в рекламе, по факту — производственник, допечатник. И всё это, так или иначе, связано с моим любимым занятием – писательством.
Я.К. Интересы — побродяжить, порисовать. Книги хорошие почитать. Перекликается со всем образом жизни.
Б.Д. Рэп. Прогулки — пешком. Граффити — не умею, но учусь. Моделирование — иногда.
Т.Ш. В литературе я пытаюсь передать состояния, знакомые мне синтетически, без слов. Я не уверена, что художественные образы или философия лучше всего подходят для этой цели, но пока так складывается, что по жизни у меня именно эти интересы. Хотя я хотела бы когда-нибудь подняться к источнику. Думаю, сама по себе идея выделить и разграничить некие интересы свидетельствует о поверхностном, обрывочном восприятии реальности. Интерес значит «inter esse», быть внутри.
И.Г. У меня интересов очень мало. Люблю читать, смотреть сериалы и путешествовать. Любую мало-мальски внушительную сумму гроблю на поездки. А как перекликается — пытаюсь увиденное в поездке всунуть куда-нибудь в текст, чтобы даром не пропадало.
К. Литература – это как раз и есть хобби. Точнее так: написание литературы – хобби, чтение чужой литературы – интересы.

Л.В. Постмодернист, хотя это не вполне точно. Как валяется, так и на читателя валится. Что я, возможно, постмодернист, догадалась, прочтя «Словарь постмодернистских терминов».
В.М. Фэнтезист и мистик.
Т.Н. Всего понемногу — на стыке жанров.
Я.К. Классификации не поддаёмся.
Б.Д. Реалист.
Т.Ш. Считаю, что мой жанр — «мистика, хоррор». Под мистикой, что значит «тайна», я подразумеваю проявление невидимых, потусторонних сил в реальности. Ужасы — это, с моей точки зрения, обращение к теме крайне выраженных негативных состояний человека.
И.Г. Хороший вопрос. Фантаст-фэнтезист-посмотдернист-чертзнаетчтопишист подойдет?
К. Фэнтезист я, иногда – научнофантазерщик. Когда знаний для написания НФ хватает. Когда не хватает, отмазываюсь стандартным: «а в моем мире вода сухая». Шучу, конечно. На самом деле, научную фантастику и люблю, и уважаю, но из-за того что плохо знаю матчасть, попыток написать качественную НФ не делаю.

Л.В. Рассказы, которые «косят под реал», но всё же находятся на грани фантастики. О моем дедушке» — ему я присвоила кольцо с отчасти волшебными свойствами — «За границу дедушке. О своей молодости — «Облачный Храм». О любви — «Белокурая и Белорукая», где люди разыгрывают в жизни драму Тристана и Изольды… Но таких немного — практически нет, везде есть некий допуск. Развлекаюсь я, пиша вообще обо всем, но мои поэзы нельзя читать для развлечения.
Ю.Д. Конечно, есть. Жизнь полна сюжетов, которым позавидует любой фантаст. Реалистичные рассказы основаны на событиях, произошедших со мной, и на рассказах знакомых. У меня есть цикл рассказов о войне, поведанных мне родителями. И ничего не нужно сочинять. Даже «Ночной фотограф» — скорее реалистичный. Вампиры в нем — просто антураж. Вместо них могли быть фашисты, бандиты, менты. Развлекательность обязательно должна быть даже в научной литературе, иначе текст будет сухофруктом из букв. Мистика, фантастика — понятие довільно растяжимое.
В.М. Нет, не пишу реализм, хотя читаю, естественно, и реалистические книги. Считаю, что жизнь вообще пропитана мистикой, это неотделимый элемент, поэтому долю выделить трудно.
Т.Н. У меня есть маленький рассказ о знакомстве с женой, но и там есть немного мистики.
Я.К. У меня лично реалистичного ничего не написано. Развлекательность? То, что вижу я, никто больше не увидит, если я не расскажу. Это возможность выйти за границу. Доля мистического-фантастического зашкаливает.
Б.Д. Есть. «Искусство балансировки» например. На развлекательное и нет не делю. У меня везде примерно одинаково. Многое из мистики нормально восприму как реальность.
Т.Ш. Художественных произведений в других жанрах у меня нет. По-моему, разделение по жанру на реализм и мистику — скорее формальность. Например, у Шекспира или Достоевского реалистические сюжеты, но по глубине смысла это мистерии. А бывает, что персонажи — фантастические существа, но содержание — простенькое. Зависит от задач, которые ставит перед собой автор, пишет он книгу для отдыха или работы. И то и другое нужно в разные моменты жизни.
Доли оцениваю так: бокал будущей «Кровавой Мэри» до половины наполняем томатным соком ужасов, потом сверху по лезвию ножа наливаем водку мистики. Можно ещё перчику добавить. А вообще я не пью.
И.Г. Один рассказ реалистический есть, и тот на французском. Просто здесь мало ценят фэнтези и фантастику, а я все еще не оставляю надежды пробиться на французский рынок. Значит, придется писать реализм. Развлекательность в жанре позволяет игру, а во взрослой жизни сильно не поиграешь, за то и люблю фэнтези. Что до доли мистического — да сколько угодно. Хотя никакой мистике нашу реальность не переплюнуть.
К. Есть такое, конечно! Но все они хотя бы опосредованно, но к мистике-«колдунству»-фэнтези отношение имеют. Например, есть у меня рассказ о таком себе реальном человеке, у которого жизнь круто переменилась благодаря Толкиену. Или рассказ о девочке, которая боится ведьмы, а потом перестает бояться. Истории вполне реальные, но привязаны к мистико-фэнтези. А совершенно реальных историй у меня нет. Совсем. Скучно мне их писать, реальные истории. И я совсем не считаю, что авторы на жанре «мистика-фентези» отдыхают. Нет, они пишут полноценные произведения, просто не все читатели готовы смотреть на фэнтези как на серьезную литературу. Ну, что делать, это их, читательский выбор; они, в конечном итоге, главный и решающий фактор. Доля мистико-фэнтезийных произведений у меня? Зашкаливает. Хоть немного, да приплету оное в любой рассказ.

Л.В. Нет, я не мистик — просто иду вслед за течением, вполне реальным. Считаю реальность жизни целиком смоделированной для нашего обучения. Кстати, о том, что реальная жизнь полна сюжетов. Это очень распространенная мысль. Я их тоже беру, обрабатываю... и реализм уходит, как не бывало. Сюжет в книге не главное, главное — призма, через которую он преломляется. Если вы описываете вампиров или инопланетян так что окружающий мир не меняется духовно — это также реал.
В.М. Да, я мистик.
Ю.Д. Нет, я реалист. Мистика меня интересует как развлечение, хотя не отрицаю существования всякой чепухи типа инопланетян, призраков и леприконов... Если я с ними не сталкивался, это не значит, что их нет.
Т.Н. Отчасти.
Б.Д. Нет.
Т.Ш. Я думаю жизнь это мистерия, или даже только часть мистерии.
И.Г. А то! До сих пор верю в мистический путь развития человечества — что оно опомнится и поумнеет. В пику всякому реализму.
К. Нет! Упаси боже, в жизни мне надо жизнь жить, детям помогать, мужа лелеять, да старенькую маму беречь. Какая уж тут мистика!

Л.В. «Доброй вам всем смерти…» Вампиры помогают людям уйти, когда жизнь становится невозможной, и в то же время сохранить общественную благопристойность в целости-сохранности. Противостояние героя обстоятельствам во имя того, чтобы найти себя. А вообще во всех моих произведениях — противостояние героя обстоятельствам во имя того, чтобы найти себя. Благородный палач, который старается служить справедливости, женщина-воительница и государственный деятель, реальные исторические лица — врач в Сталинградском котле, юноша-вольнодумец во Франции, — на них всех давит мир, иногда благосклонный, но всё же ведущий их по чужой прямой дорожке… Бунтари.
В.М. Последний ледниковый период, жизнь вампиров тесно переплетена с жизнью людей, и ради окончания вечной зимы и возвращения лета нужно принести высшую жертву. Вкратце так, но думаю, смысл рассказа этот пересказ не передает.
Ю.Д. Особенность «Ночного фотографа» в том, что до него я написал всего лишь пару пробных рассказов. Можно сказать, что это вообще первое написанное мной произведение. Никогда не умел писать синопсисы. Это городской мистическо- детективный роман. Без всякой идеи и глубокого смысла. Просто экшн, больше похожий на сценарий, чем на роман.
Т.Н. «Ночные тени» — это немного детектива, мистики, и совсем незаметная альтернативка. А в остальном — городские, очень неспешные приключения в антураже викторианско-эдвардианской Англии. Полуострова Англии.
Б.Д. «Я верю, я помню». К героине приходит вампир и ставит условие. Она должна найти тех, кто убил его творение, или погибнет ее любимый человек. Ей нужно быстро пройти квест — почти без зацепок. В каждой главе разваливается в хлам очередное ее табу. Идея — как на многое человек пойдет ради близкого, и ради близкого ли он это делает. Вообще, это традиционная быличка о призраках, приходящих во сне. Вся история уже изложена в прологе. По форме — подделка под любовный роман, также как «Выше и выше» — имитация детектива.
Т.Ш. В романе «Пульс» речь идёт о девушке, которая несколько раз переживает сильное изменение мировоззрения, восприятия и памяти, будучи сначала наложницей вампиров, а потом присоединяясь по очереди к разным вампирским кланам, которые исповедуют нравственные и социальные ценности, далёкие от человеческих. Идея была в том, чтобы показать движение через разные социальные стереотипы поведения и чувств к осознанию истинной духовной природы человека. Особенности — наверное, «Пульсу» свойственна некая жестокость и в плане темы, и по стилю, потому что меня интересуют пограничные состояния психики.
И.Г. Э-э... Всех? Батенька, да мы так до утра досидим. Сюжет и идея вкратце — маленький мальчик в детдоме живет, ночью в деревню мужик не дойдет... :)
К. С удовольствием! Мой рассказ называется «Лешка», потому что речь в нем идет о нелегкой судьбе русского парнишки Алексея Ферапонтова, который состоял в услужении у знаменитого Сергея Павловича Дягилева, и вместе с его балетной труппой попал в Париж на один из знаменитых «Русских сезонов». Там Алексей был укушен вампиром (или местным, или из приехавших с Дягилевым), и брошен на произвол судьбы. После чего младой росс прибился к дому некоей странной особы, дамы полусвета, что слыла ведьмой, имела в родных сестрах – колдунью, а в друзьях сердца – вампира (настоящего, не такого, как Лешка!), где и был благополучно отравлен сестрой хозяйки – колдуньей. Причем отравлен, собственно говоря, случайно.
Понимаю, что звучит как бред, но – мы все же в ответе за тех, кого приручили. Хозяйка-ведьма почувствовала это очень хорошо…

Л.В. Трудности в работе над «Доброй смертью»? Отыскать в интернете исторические периоды, когда деятельность моих героев могла бы вплестись в некие значимые события и биографии (Лавуазье, Великая депрессия, Валерии, Чаттертон). Отыскать цитаты о смысле самоубийства. Смягчить по мере сил провокацию.
Ю.Д. Отсутствие свободного времени. Я писал роман почти год. А мог бы и за месяц уложиться.
В.М. Герой сам себя не называет по имени, поэтому в его внутренней речи, в его восприятии он имени лишен. Довольно сложно было писать от третьего лица, не называя имени.
Т.Н. Описание темы соответственно смыслу в трёх словах. И несовпадение рабочего графика с Яном.
Б.Д. Видеть мир как двадцатилетняя девушка. И писать так.
Т.Ш. Эти состояния очень трудно переживать.
И.Г. Это произведение писалось почему-то без всяких сложностей. Пожалуй, самое трудное было — закончить, этот маленький рассказ писался почти год (точнее, висел себе незаконченным).
К. Писать историю, не называя главных героев по имени. Это не то чтобы такой себе авторский бзик; это 1. была осознанная необходимость; 2. Попытка ответить себе самой на вопрос: « А слабо так написать?»

Л.В. Второе — не ко мне. А за авторов «Ночных теней» благодарю судьбу. Во многом — мои братья по разуму, поэты, да еще Ян Корсак — прелестный художник. Писать же насчет других — уже привычна. На «Самиздате» научишься и овечек стричь, пожалуй...
Ю.Д. Очень сложно оценивать чужие работы. Ибо не считаю себя большим спецом в литературе. Могу оценить только на уровне «понравилось-не понравилось». Поэтому и почти не комментирую чужие работы. Зачем льстить или обижать, если работа плохая, а похвалить я могу только на уровне «Супер! Класс! Пешиещо!» Это вряд ли кому-то интересно. Я до сих пор чувствую неловкость за мою рецензию.
Т.Н. Интересный опыт. Не думали, что написать рецензию на чьё-то произведение окажется для нас непростой задачей.
В.М. Из-за завала работы почти не следила за происходящим на форуме, даже регистрацию не восстановила все еще.
Б.Д. Оценивать чужое не люблю — если слабо, так и скажу. Во второй игре повезло с партнером. Она знала, что делает, затасканное сразу отсеивала, выкладывалась, и вообще казалось, будто сто лет вместе работаем.
Т.Ш. Было очень увлекательно и познавательно сочинять «бонусные» работы и общаться с коллегами. Думаю, основательно разобрать чужое произведение может быть даже полезнее в рамках «творческих поисков», чем прочесть рецензию на своё. К отзывам и критике отношусь положительно, так как они помогают развиваться, по-новому взглянуть на свой текст, решить, куда двигаться дальше.
К. Ну, оценивать чужие работы мне уже доводилось на иных конкурсах, поэтому ничего нового я тут для себя не увидела. Конечно, интересно — особенно если знаешь, что и тебя в ответ оценят. В игре «Танго с призраком», увы, участия не принимала из-за дефицита времени. Но перед теми, кто участвовал, снимаю шляпку. Хорошее дело делали, товарищи :)

Л.В. Памятное? Да нет, пожалуй. Первый роман, «Девятое имя Кардинены», правда, связан с перестройкой, до того это было умственной игрой, а тут все осмелели, и я тоже — открылись шлюзы не только восприятия, но и возможности говорить (помните «Зеркало» Тарковского?), я вошла в широкий мир и так далее.
В.М. Я помню историю написания каждого произведения, но думаю для стороннего человека ничего интересного в этом нет, больше внутренние переживания.
Ю.Д. Да, есть. В одном конкурсе я победил и выиграл 5000 рублей. И это был самый худший мой рассказ. Просто халтура. Стыдно.
Т.Н. Кроме того, что мы его написали? Вообще, с любым произведением связано какое-то воспоминание, так или иначе. Если начнём описывать — отведённого под интервью времени не хватит.
Я.К. Есть, но описание каждой из этих историй — это ещё одна книга.
Б.Д. Ничего высокого - ровно на последних главах конкурсного романа убил клавиатурой плечо. Хотелось уже всё послать — никогда до того не печатал одной левой.
Т.Ш. Для меня само создание произведения и есть история…
И.Г. Если честно, у меня очень плохая память...
К. Есть мистическая история. Я взялась писать рассказ, в основу которого положила одного своего сетевого знакомого — даже друга, можно сказать. По сюжету рассказа главный герой погибал в аварии, и во время написания рассказа друг мой тоже попал в аварию — но, к счастью, выжил. Я с перепугу рассказ забросила, но где-то через пару месяцев к нему вернулась, убедив себя, что все это чушь, и я все надумала. Уж очень придуманная история была, на мой взгляд, хороша! Ну и друг мой тут же влетел во вторую аварию. К счастью, остался жив. Но я недописанный рассказ удалила совсем, напрочь, и зареклась впредь писать о близких мне людях.

Л.В. Когда герой ставится перед выбором: смерть или тусклая жизнь, бесчестие, вынужденное предательство. «Если тебе предстоит выбор между смертью и жизнью, не колеблясь, выбери смерть» — то есть не иди на компромисс. Душою я самурай. Вот бренной плотию….архимандриту Фотию.
Ю.Д. Неожиданные даже для меня. Когда я пишу, у меня обычно нет никакого плана, и в большинстве случаев меня несёт, как Остапа. И главное — по мере написания набросать крючков, на которые можно выудить логическую концовку. Да и крючки эти я разбрасываю подсознательно. И ружья вешаю.
В.М. Не знаю даже… Путешествие и возвращение, может быть? Классический сюжет.
Т.Н., Я.К. Которые умудрялись впихнуть сами наши распоясавшиеся персонажи.
Б.Д. Выворачивать вещи наизнанку.
Т.Ш. …и повороты её от меня не зависят, моя задача — вписаться.
И.Г. Трудно сказать. Наверное, я люблю, когда герой или сюжетные обстоятельства оказываются «не тем, чем кажутся».
К. Ой, очень люблю параллели между миром придуманным, и нашим. Особенно люблю писать старые сказки на новый лад, потому что твердо уверена: за каждой классической сказкой стоит реальная история. Или сюжетная коллизия сказки повторяется в нашей жизни, неоднократно, только с другими персонажами. Сказка — классика, и она не умирает, живет, воплощаясь в нашей жизни и с нашими героями.

Л.В. Конечно, конкретные краски берутся с моих родных и коллег (бывших) по работе, но сами герои — вовсе не они. Иногда — редко — книжные герои, но это только в одном романе, «Золото в крови», где герои Энн Райс вошли в травматическое соприкосновение с моей любимой героиней, воительницей и дипломатом в прошлой жизни.
В.М. Я просто вижу их «во внутреннем кино». Ничего не моделирую, ни с кого не списываю. Некоторые герои — родственные мне души, но говорят, со стороны это не очень заметно. Обычно хожу и смотрю так много дней, потом, когда пишу, пересматриваю, замечаю больше деталей и т.д.
Т.Н. Многое из характеров, внешности и привычек написано с реальных людей — друзей, знакомых и нас самих. С поправкой на другой мир и обстоятельства.
Я.К. Герои иногда с уже живущих друзей-недругов или случайных знакомых. Смоделированные искусственно тоже есть. Вперемешку. Приходили они не все разом, а по мере написания и приходили по-разному.
Б.Д. Иногда даю им свою эмоцию. Или опыт. Но никто из моих героев не я. Один раз писал с натуры — «Мелроуз». Пересекся в инете с писателем. Фантаст-итальянец из Бронкса. Мы перекинулись с ним двумя сообщениями всего. Зацепила его озлобленность.
Т.Ш. Косвенно и отчасти — всё вышеперечисленное. Например, на образ Дьердя повлияло моё представление об Иване Грозном: царь как Тень своего народа, в юнгианском смысле, как духовное искушение в масштабах страны (на «историческую правду» по этой версии не претендую). Но основа образов для меня — всё же внутреннее состояние, ощущение как бы невидимых безличных стихий психики.
К. Сложный вопрос. Да, мои герои во многом списаны с тех, кто меня окружает. Но вот дальше… раз появившись на свет, они начинают жить своей жизнью, иногда воплощая мои собственные чаяния и представления, иногда действуя вопреки мне. Героев книг и реальных исторических персонажей использую значительно реже. Искусственно никого и никогда не моделирую.

Л.В. Желания быть богиней нет. Свобода воли не абсолютна — она всегда касается характера, но не так часто событий. Вот в «Доброй смерти» я сразу знала, что Хьяр отчего-то покончит с собой, пыталась его вывернуть — но ну никак не получилось!
Ю.Д. В большинстве случаев, герои — это я. В «Ночном фотографе» герой поступает так, как поступил бы я или как я думаю, что поступил бы. Кстати, у моего героя нет имени… совсем… даже я его не знаю. О, мои герои живут своей жизнью. Я их ни в чём не ограничиваю. Но и не жалею. Мрут они у меня как мухи. А я что могу поделать? Сами виноваты.
В.М. У них полная свобода воли, я только записываю их действия и переживания. Нет, никакого желания ими управлять нет.
Т.Н. Всё своеволие персонажей — это фортели подсознания авторов. Но, да — творили что хотели, приходили во снах и изредка ругались по поводу сюжета. В итоге, от начального плана сохранилось немного.
Я.К. Богом быть в принципе нет желания, а персонажи не рабы. Сочувствие мы к ним испытываем, а потом всё равно делаем по-своему.
Б.Д. У нас контракт. Героиню трилогии я не люблю. Наблюдаю, что с ней происходит, но мне ее не жалко.
Т.Ш. Это я у них раб на галерах. На самом деле, для меня мои персонажи — это как части моей души, которые находятся в ином мире. Мы очень переживаем друг за друга, и очень близки.
И.Г. Персонажи не обладают свободой воли, но они должны обладать свободой развития. Автор задает параметры, персонажи в них действуют и развиваются, но если это хороший автор, то развиваться они будут по-своему. Ответственность — чувствую прежде всего в плане «дописать — не дописать». Недописанных персонажей жалко.
К. Нет, не «рабы», скорее наоборот. Они живут и действуют, а я лишь записываю события. Если хочу кому-то помочь — меняю в рассказе ситуацию так, чтобы или один из персонажей пришел герою на помощь, или само провидение вмешалось. Ну и раз подключаю провидение, то я и есть и царь и бог:)

Л.В. Название произведения возникает сначала. Иногда — после первого или второго абзаца, но лишь однажды пришлось заменить название по просьбе дочери. Роман назывался «Путаны и мутанты», после заявления протеста — ха! «Геи и гейши».
Ю.Д. Название — самое сложное и самое простое в работе над рассказом. Лично для меня. Я особо не придаю значения названию. Не важно, какая обёртка, главное — какая конфетка. Иногда название всплывает по ходу написания, иногда — целый день маюсь, и в конце концов называю как попало. И ничего, рассказ от этого не меняется.
В.М. Для меня это один из самых сложных моментов! Обычно у меня есть кодовое название в голове, которое никуда не годится. Окончательное название ищу уже после того, как вещь закончена. Мучительно думаю, ищу какую-то обобщающую ассоциацию или какую-то фразу, которая проходит через все произведение — потом как будто деталь встает на нужное место, и я понимаю: вот правильное название. Иногда не понимаю, и приходится назвать как придется.
Т.Н. Название приходит само. Иногда в начале, иногда уже ближе к концу. В идеале, это самая краткая аннотация книги.
Я.К. Всякий раз название приходит по-разному. Не вижу смысла классифицировать то, что случается по законам природы — то есть для нас непознаваемо логически. Иногда печать, иногда от названия начинает закручиваться сюжет.
Б.Д. Романы обычно сразу называются, а рассказы по завершению.
Т.Ш. Я заметила, что в моём случае название появляется, когда окончательно сформировалась основная идея произведения. Если с названием неопределённость, значит, и по смыслу чего-то не хватает. А когда появляется название, центральный образ, остальное нанизывается, как на ось.
A.V. Мне довольно сложно работать с текстом, у которого еще нет имени, поэтому название появляется сразу. Во всяком случае, рабочее.
И.Г. У меня не было никаких идей насчет названия, поэтому мне его подсказал соавтор, с которым мы работаем над романом «Твоя капля крови» (собственно, к нему и вбоквелл писался).
К. Ох, наступили на «больной мозоль» :) Не умею я называть свои рассказы, чаще всего он так и остается жить с тем словом, которое поставил в качестве заголовка к нему ВинВорд.

Л.В. Не вижу большой разницы. В рассказе у меня более насыщенная символика, более богатая полисемия — там пригодится сказать гораздо больше.
Ю.Д. Словарный запас для списателя — это как набор отвёрток для слесаря. Вот нет у тебя ключа на 32 — гайку и не открутишь. Язык рассказа должен быть более концентрированным и конкретным. А роман — это рассказ, разбавленный словами.
В.М. Для меня стиль — это очень важно. Он должен передавать стиль мышления персонажа, его восприятие, и должен нести на себе отпечаток эпохи и/или страны, но при этом не должен быть перегружен стилизацией, заимстованиями и т.д.
A.V. Как правило, язык моих текстов — это язык персонажей, активных в каждый конкретный момент.
Т.Н. Роль инструмента. Важно подобрать правильный.
Я.К. Количеством слов. Правда, язык — тот металл, из которого всё и куётся. Если он будет не хорош, всё развалится. Поэтому над словами мы в меру своих не филологических сил работали. Но страсть к неологизмам неистребима.
Б.Д. Язык и делает написанное литературой. Мой фетиш. В романе проще — можно натаскать всякого, позволить себе всё. Рассказ строже.
Т.Ш. Мне кажется, в тонкостях художественных словес я не мастер. Мне больше свойствен отвлечённый, философский подход. Наверное, над этим надо работать, усиливать эмоциональную составляющую, «душевность», атмосферность. С другой стороны, думаю, для меня это будет возможно, только когда темы и сюжеты станут более приятными. То есть форма должна соответствовать содержанию.
И.Г. Язык рассказа проще выдержать в одном стиле, его проще сделать богатым. В большой вещи в каждую фразу метафору не засунешь — кончатся метафоры-то. А в рассказе можно попробовать. У меня не очень богатый язык, хоть я и стараюсь над ним работать. Но в данном тексте никаких красивостей и не должно было быть.
К. Вот как на духу: не знаю. Язык романа и язык рассказа должны быть одинаково хороши, все, что могу сказать. Нет, даже более: язык общения в магазинной очереди, в идеале, должен быть на том же уровне!

Л.В. Андрей Белый ставил знак тождества между автором и его стилем Узнаваемость манеры, что уже есть. Хорошее впечатление от стиля, что получается не всегда. Амбивалентное впечатление от личности автора в связи с его стилем… Вот к этому стремлюсь.
Ю.Д. Нет у меня стиля. Вернее, есть, но я не могу его определить. Мой стиль - не писать в одном стиле
В.М. Ответ на этот вопрос — в ответе на предыдущий. Я знаю, конечно, за собой повторяющиеся стилистические приемы, но стараюсь их видоизменять в зависимости от контекста, скажем так.
Я.К. Не видим и не ищем, это зверь, который приходит сам туда, где много пахали и думали.
Б.Д. Пишу, как пишется. Автоматом получается мой.
Т.Ш. Для меня авторский стиль — это и есть уникальное сочетание «форма + содержание»: о чём человек хочет сказать и в каких выражениях. Насчёт поисков, думаю, у меня недостаточно писательского опыта, чтобы судить об этом.
И.Г. Авторский стиль — это очень просто. Видим текст, вспоминаем об авторе. Видим автора, вспоминаем текст. Я его уже не ищу, я иногда пытаюсь от него уйти, но не всегда получается.
К. Я – непрофессиональный литератор; скажу даже – не литератор вообще. Поэтому рассуждать об авторском стиле мне как-то рановато, я думаю. Чисто умозрительно и теоретически могу предположить, что это некая совокупность того, «как» автор пишет, и «о чем, в основном». Язык, стилистика, цепляющая автора тематика. У мэтров стиль прослеживается четко, начинающим свой стиль позволительно искать. Наверное, я свой стиль все еще ищу:)

Л.В. Будущая литература должна быть свободной — никаких моральных и социальных запретов, искусство ради искусства, но — в какой-то мере это тождественно — и пробуждение спящих разумом и духом. Колючка под ослиный хвост.
В.М. Мне хотелось бы, чтобы авторы как можно меньше ориентировались на «целевую аудиторию» (любую), так как самые интересные и необычные книги получаются, когда автор пишет, не пытаясь соответствовать чьим-то ожиданиям.
Ю.Д. Хочу читать крепкое чтиво, а г... не хочу. Вот и все тенденции.
Я.К. Литература будущего будет такой же, как и прошлого, только вместо старых документов и дневников будут шире использовать документы компютерные и реальность виртуальную. Старые сюжеты на новый лад и что-то новое только на стыке. Не утверждаю, что сказанное-истина в последней инстанции. Писать бы не пожелал «циклы» которыми отдельные авторы, так скажем, сами страдают и читателей мучают.
Б.Д. + к ответу Юрия Дихтяра.
A.V. У автора есть и собственные ожидания, которые с течением времени вполне могут меняться. Так что пусть литература остается свободной.
Т.Ш. Я бы хотела, чтобы у людей будущего соблюдалось триединство мысли, слова и действия.
И.Г. Я очень плохо разбираюсь в тенденциях. Мне кажется, что всякая тенденция рождается в ответ на спрос. Как происходит с современной вампирьей литературой, кстати. На что будет спрос, то и напишется.
К. Простите, не готова ответить на этот вопрос, и даже не из-за цейтнота. Просто не располагаю нужным для ответа объемом информации.

Л.В. Скорее — слышащим-видящим. Но не в прямом смысле. Некоторые мои друзья по графоманству описывают реальный мир, куда их забросило или выбросило. У меня начинается и кончается словами. Даже нет снов — лишь картинки перед лобной костью…
В.М. Я «слышащий/видящий», я это называю «трансляцией».
Ю.Д. Для меня это не важно. Могу и придумать, могу и записать. Но всё равно, когда записываю — придумываю — обстановку, чувства героя, и прочее.
Т.Н. Отношусь к категории видящих, слышащих, обоняющих и осязающих.
Я.К. Слышащий/видящий в большей степени. А вообще, чистые типы существуют только в учебниках психологии.
A.V. Я, как и Влада, наблюдаю. Максимально точно передать — основная задача. А когда персонажи (а порой и их прототипы) столь требовательны...
Б.Д. Не выдумываю и не «вижу». Просто — знаю. Как бы всегда знал.
Т.Ш. Мне кажется, эти принципы работы дополняют друг друга. По-моему, безвольным «передатчиком» нельзя назвать даже того, кто пишет автоматическим письмом.
И.Г. Странный вопрос. Невозможно придумывать историю и при этом не видеть ее и не слышать. Скажем так, я не «выдумывающий» и не «видящий», я «снимающий кино».
К. Я слышащий автор. И видящий. Корреспондент, короче говоря. Сначала у меня появляется герой – приходит, присаживается рядом, словно случайный попутчик в электричке. И я, хоть и не знакомлюсь в электричках, им начинаю интересоваться, и думать о нем, о его жизни, семье, близких, сослуживцах, окружении, мире… а потом выстраивается история. Конечно, изначально я представляю, зачем мне этот герой нужен, и почему я начала с ним общаться, но финал всех этих отношений (и истории) бывает зачастую совсем не такой, как предполагалось.

Л.В. То, что они смахивают пыль с мозгов. Слабые — многоречивость и слишком красивые описания, которые промахиваются мимо цели. То есть всуе я ничего не сую — просто бывает, что ассоциации и намеки слишком тонки и завуалированы, основаны на ином типе культуры, чем у реципиента.
Ю.Д. Легкочитаемость. Без всяких умностей и витиеватостей. Кто-то считает это простотой. Сладкие вина тоже не для мужчин, но они их всё равно любят, хоть и стесняются в этом признаться.
В.М. Моя сильная сторона — наверное, стиль, необычный взгляд на привычные темы, лаконичность. Слабая сторона — тоже лаконичность. И, конечно, отсутствие приключенческого сюжета, увлекательности, которая может зацепить и заставить проглотить огромную книгу.
Т.Н. Мелочи в описании (за которые меня постоянно ругают). Слабые стороны — орфография и пунктуация. А, ещё пишу медленно.
Я.К. Живой мир, живые персонажи со своими глюками, описания. Слабые стороны — то же самое, что и в предыдущем пункте.
Б.Д. Сильная — фрагментарность. Слабая — повторяюсь и слов не хватает.
A.V. Одну сильную могу предположить: искренность проживания каждого момента, пусть даже они весьма противоречивы. А из слабых… Недостаточная самостоятельность текстов - для меня же все они складываются в единую реальность.
Т.Ш. Я знаю (чувствую физически), что через мои тексты идёт определённая материальная энергия, как ток по проводам. Для меня проводить её — всё равно что дышать. Поэтому оценка сугубо литературной стороны дела у меня предвзятая.
И.Г. Об этом судить читателям. Соавтор как-то сказал мне, что я создаю «картины из дыма» — вроде бы все видно, но начнешь искать детали, чтоб понять, как это сделано — и не найдешь. Мне это определение очень импонирует. Слабости…Ну... наверное, небрежность при написании. Всегда делаю много фактических ошибок и всяческих описок, а потом перечитываю — и глаза на лоб лезут.
К. Многие, кто читал мои рассказы – отмечают живость и правдоподобие диалогов. Сама же я не беру на себя смелость утверждать, что у меня «вот это вот сильно, да». Слишком я автор пока что начинающий. Матчасть знаю плохо. Оружие всякое, подробности драки, приемы боя, морские подробности, бом-бим-брамсели всякие, пушки-ядра, и прочее, и прочее, и прочее… В общем, людей, их мысли, побуждения, психологию, и мотивы поведения – мал-мал знаю, а вот что касается подробностей и антуража, в котором это происходит — тут проблемы. Может, потому и пишу фэнтези, что там можно под человеческую историю подсунуть нечеловеческий придуманный мир.

Л.В. Когда жизнь бьет пыльным мешком по башке. Не обязательно меня. Но желательно. Когда случается нечто возмутительное для меня лично — например, запрет на усыновление, на пропаганду любовных отношений, на свободу распоряжаться своей судьбой.
Ю.Д. Основной фактор — отсутствие кого-то за спиной. И свободное время. Вот тогда могу сесть и стучать по клавишам, шо попало. Вдохновляют фильмы и книги. Есть в них неразработанные темы, которые проскакивают вскользь, а на самом деле достойны отдельной истории. Но это иногда. Вдохновляют стили отдельных авторов. Например, Платонова. Экспериментировал, не побоюсь признаться.
В.М. Кофе и ночь — отличные помощники.
Ю.Д. Ночь! да! Никогда не пишу днём. Только после того как всех убаюкаю
Т.Н. Тишина, еда и качественный сон. Плюс хорошая музыка, книги, фильмы и увесистый пендаль от соавтора или супруги.
Я.К. Есть. Но каждый индивидуален и имеет смысл только в определённое время.
Б.Д. Для вдохновения? музыка или что-то простое — пройтись, например. Что-то вообще не связанное с мозгами, физическое.
Т.Ш. Я очень долго настраиваюсь. Могу по шесть, восемь часов просто ходить по комнате и слушать музыку.
И.Г. Хорошо пишется. Главный из внешних факторов — время. А еще кофе или красное вино.
К. Увы, плохо мне пишется. Для полноценной писанины надо забыть про семью и работу, + музыку включить. Если такое происходит, семья и работа чувствуют себя обиженными и начинают тихо мстить. Их «мстя» страшна:) Поэтому сейчас пишу мало.

Л.В. Все мои романы, повести, рассказы и стихи я некоторое время вылизываю, как собака щенков. Возвращаюсь к ним. Кардинально не переделываю, но могу наваять по мотивам новую вещь. Таковы «Костры Сентегира».
В.М. Я пишу в немалой степени для того, чтобы потом можно было вернуться к этой истории не раз, перечитать ее, пережить снова. А если речь идет о том, насколько я беспокоюсь о читательской реакции, волнуюсь и т.д., то обычно самый пик эмоций приходится на тот период, когда текст только написан и выложен. Уже через год, я намного спокойнее в этом плане.
Ю.Д. Написанное произведение сразу умирает для меня. Иногда попадается в сети рассказ..начинаю читать — что-то знакомое… Смотрю автора — а это же я… И такое было. Иногда я даже не перечитываю, что написал, и не вычитываю. Меня увлекает сам процесс. Доктор, я графоман?
Т.Н. С момента зарождения идеи, произведение живёт рядом, и остаётся как альтернативная реальность.
Я.К. Произведение законченным, как мы поняли, не бывает. Всё время что-то в нём вылезает, эволюционирует или всплывает…
Б.Д. Когда написал и повесил — как отрезало. Если не выложил, буду сто раз переделывать. За этим и на конкурс пришел — чтоб наконец от них отделаться.
Т.Ш. В моём случае, наверное, какой-то третий вариант. Разные произведения для меня — это разные проявления / модификации одних и тех же энергий. Старые знакомые под новыми масками.
И.Г. Нет, обычно написалось — и забылось. Хотя некоторые давно написанные произведения меня пугают, потому что кажется, будто раньше я писала лучше, а теперь так не напишу.
К. Отходит на задний план, да. Настолько, что потом трудно возвращаться к нему даже для внесения необходимых поправок. Нет, речь не о том, что нашлась потерянная запятая. А вот если говорят: «Тут слабо, перепиши», и я вроде бы и понимаю, что надо переписать, но – не греет уже… не цепляет… поезд ушел!Поэтому стараюсь сразу доводить написанное до такого состояния, чтобы оно меня на тот момент полностью удовлетворяло.
A.V. Каждый текст остается актуальным, живым, находит отражения-отзвуки в дальнейших — в силу их связанности меж собой. Но после публикации правке практически не подлежит.

Л.В. Ага. Маринина. Дарья Донская. Лев Толстой. Но вообще-то вопрос некорректен. С одной стороны — по настоящим гениям равняешься, но даже «простой талант» пишет не как прочие. Ни на кого нельзя походить.
Т.Н. А вот не буду я отвечать на этот вопрос. Зачем обижать кого-то? Все мы разные и о вкусах не спорят.
Я.К. Гм, Перумов, сплошь. Остальные авторы, что травмировали литературно неокрепшую детскую психику, писали разносторонне, и столь тягостного впечатления не оставили. Возможно, я предвзят, но не люблю, когда топчутся грязными ногами по уже завершённому миру.
Б.Д. Как современные российские фэнтезисты и фантасты.
Т.Ш. Я думаю, у каждого автора можно чему-то научиться, тем более, если произведение вызвало такую бурную реакцию — это повод задуматься. Автор, с которым нет вообще ничего общего, скорее всего, останется безразличен, или даже просто не известен.
И.Г. Слушайте, ну невежливо такие вопросы задавать. Это как стучать на собрата по перу. Тем более, если они живы (а писатели, о которых я могу так сказать, еще живы). Скажу в общем — меня очень отталкивает Высокий Патриотический Пафос в современных фантастических романах.
К. Никогда ни за что не буду пиписать как мой кумир Урсула ле Гуин — потому что не смогу! И как Булычев тоже не смогу. Хотя хочу!
Никогда ни за что не буду писать как Достоевский — потому что он велик, да (я верю сторонним критикам), но чтение его для меня было пыткой в свое время. Никогда ни за что не буду писать как Олди — потому что у меня всего лишь одна голова, а у них две, и наверное поэтому им удается помнить кучу информации одновременно и вести несколько сюжетов, почти не переплетающихся! Я их произведения читала как крестьянин «Капитал» Маркса — трудно, но надо, парторг велел! Правда, чаяния парторга так и не сбылись — я читаемое не осилила. К стыду моему, наверное.

Л.В. Не знаю — в Сети мои романы и стихи сидели года два. Но вот как-то сделала я роман «Золото в крови», потом вижу — «Астрель» конкурс вампирской прозы затевает. Дала туда аж семь рассказов по теме. Преноминации даже не было, видят — старая и безымянная особь. Но рассказы были не очень плохие. И знакомств завела сразу целую кучу.
Ю.Д. Я чисто сетевой списатель, хотя у меня есть публикации на бумаге. К почётному званию списателя отношусь совершенно спокойно. Для меня это просто хобби. Мне приязно, что могу поделиться своими мыслями и это кому-то интересно. А если кому-то не интересно, меня это не огорчает. Люди разные и у каждого свои интересы.
В.М. Не знаю, также ощущаю себя, и после публикаций в сети и после публикаций на бумаге.
Я.К. Первые ощущения — диплом на носу, жара, денег нет, но жизнь хороша. Писатель — да никак. Как и раньше. Ещё один из смыслов жизни.
Б.Д. Как чувствуется? типа гугл-переводчика. В окошко забивается всякое увиденное, услышанное. И в другом окошке это уже рассказы или куски чего-то еще. Чувствую себя машиной по переработке. Когда понял, что не у всех так, решил, что это подвид шизофрении. Хотел вылечиться.
Т.Ш. По-моему я ещё в состоянии гусеницы. Ощущения — забавные. А вообще интересуюсь вопросом: пригодятся ли писательские навыки на том свете?
И.Г. Чувствовать себя писателем я буду не раньше, чем получу на руки первый опубликованный роман. Слово «автор» более нейтральное, можно быть автором чего угодно. Публикация в Сети мне очень помогла, потому что до того рассказы писались в стол, и было все равно, дописаны ли они, правлены ли — их же почти никто не видит. А людям изволь все ж показывать мало-мальски законченную и причесанную вещь. А самое лучшее ощущение — это когда ставишь точку в тексте и вывешиваешь его. Даже если никто не придет и не похвалит, это само по себе кайф.
К. Сразу скажу: писателем себя не ощущаю и сейчас. Потому что в моем понимании, писатель это тот, кто писательством на жизнь зарабатывает. А у меня просто хобби такое – записывать придуманные истории. Поэтому никаких особых ощущений после первой победы на конкурсе не было. Ну, да, приятно, почти как три рубля в лотерею выиграть. Приятно, когда читают, и интересуются продолжением. Последнее, пожалуй, самое приятное – значит, герои, которым я дала жизнь, продолжают жить дальше, значит, они кому-то нужны. Вот это круто, да. А особых моментов от процесса «высвобождения текста» не было. Разве что чувство, сродни тому, что появляется после рождения ребенка: и рада, что «это» от меня отделилось, и печально, что «это» уже живет своей жизнью.
A.V. Ради бабочки жертвовать двумя лапками? Слишком расточительно. И так не хватает.

В.М. А вот отзывы очень важны, да! Даже простое «понравилось/не понравилось» и тем более мысли о самом произведении, мнения о героях и т.д. А на сайте лично я до сих пор не ответила, так как все время забываю послать письмо с просьбой о регистрации, прошлая ведь аннулировалась.
Ю.Д. Лично для меня отзывы важны, не имеет значения, положительные или отрицательные. Свои произведения вешаю везде, площадках на десяти. Мой совет коллегам — вешайте там, где читатели, а не там где писатели, услышите более объективное мнение... а если ещё и на падонковских сайтах, так ещё и честное. Отзывы стимулируют, конечно. Писать в стол совсем не интересно. Пишу я всё равно для себя, но делюсь с другими, и когда никому не будет интересно, вот тогда и брошу без сожаления.
Б.Д. Я про это отвечал в прошлом году. А отзывы — опция, которую не встроили в мою программу. Я на ней зависаю.
A.V. Я пишу, потому что чувствую потребность в этом. Радуюсь, когда кто-то получает удовольствие от текстов, но подстраиваться под чьи-то представления и ожидания не намерена.

A.V. Коллеги более компетентны.
Ю.Д. У коллег больше интриг и гонора. Особенно недописатели с неоправданными амбициями противны, а таких на литературных сайтах больше, чем писателей. Каждый пытается показать тебе, что самый лучший писака — это он. Однако на литературных сайтах всё же можно получить кучу полезных советов. Писать можно для кого угодно, но читать должны и другие.

Л.В. Общаюсь и с живыми, но, похоже, выгляжу при этом странновато. Интровертом меня не считают — болтлива. Но на самом деле люблю одиночество и — общаться с оживленными фантазией персонажами.
Ю.Д. Что за стереотипы! Китайцы умный народ, не все. Я общаюсь легко и свободно. Целыми днями по работе общаюсь с совершенно незнакомыми людьми. А вот общение в сети уже надоело до чёртиков, пытаюсь сводить его к минимуму. Сам удивляюсь, как это я так много написал здесь.
В.М. Зависит от живых людей. На самом деле я интроверт, но близкие друзья, думаю, так не скажут, с ними я очень открытый человек.
Т.Н. По долгу работы интроверта в себе пришлось упокоить.
Я.К. Интроверт. Да. С людьми общаюсь легко, только если мне за это платят.
Б.Д. Не против потусить. Но живьем, не в инете.
Т.Ш. Уединение мне физиологически необходимо; если народ вокруг слишком «фонит», могу в обморок упасть. Мне кажется, чтение вряд ли можно назвать «общением» (с книжными героями), скорее погружением в себя.
И.Г. Я законченный интроверт и признаю это. Я сейчас вне работы общаюсь в основном по сети. А с книжными героями если не легче, то, по меньшей мере, интереснее, чем с очень многими реальными людьми.
К. Не знаю, как с книжными… с реальными людьми общаюсь без проблем. Но лишь тогда, когда это необходимо. Никогда не тяготилась одиночеством. И работаю хоть и в сфере обслуживания населения, но с «железками» - я системный администратор. Поэтому правило скорее подтверждаю, да.
A.V. Есть разные уровни доверия. Если на тех, что менее 60%, — весьма общительна. Ближе пускаю крайне редко. Но этого не замечают — и не жалуются.

Л.В. Надеюсь, не очень. И на недолгий период. Больше ценю игру с героями моих творений. Сочинить важнее, чем победить. Но, конечно, лаврушки тоже бывает охота. Тут вопрос — в каком соревновании победить.
A.V. Меня этому старательно учат. Не могу сказать, насколько успешно.
В.М. О, конечно. Ну то есть как… Мне хотелось бы, чтобы мою книгу оценило как можно народу и ценили меня, как автора, но никакого повышенного внимания к себе при этом не хотелось бы
Т.Н. Изредка, под настроение.
Я.К. Тщеславен, естественно, но проявлять эти порывы открыто считаю постыдным. Когда хвалят приятственно, конечно.
Б.Д. Не внешне. Мне не важно, сколько человек прочли и оценили. Но важно сделать совершенный текст. В одном фильме был плакат — «ты не выиграл серебро, ты проиграл золото». Если я не сделал на голову выше того, что могу, значит, я проиграл.
Т.Ш. Мне случается хватить лишнего в стремлении отгородиться от окружающих, и это наверное выглядит иногда как тщеславие.
И.Г. Естественно. Покажите мне хоть одного не тщеславного автора. Я его сфотографирую на память.
К. Ой, даже не знаю. Люблю когда хвалят, да, но особо напрягаться для того чтобы взобраться на какую-то ступеньку, не стану.

Л.В. Да. Уже сейчас боюсь. Начала, правда, лет в 45, так что авось пружинка не так скоро лопнет. И надеюсь на компенсацию. Говорят так: надо кончать говорить о Боге и начинать говорить с Богом…
В.М. Я однажды на два года перестала писать. Своего рода эксперимент — пыталась направить творческую энергию в другое русло. Ну ж нет, больше никогда!
Ю.Д. Я перестал писать. За полгода написал пару рассказов, а потом прорвало — выдал повесть, и опять не пишу. Нет времени. И меня это совсем не угнетает. Придёт время собирать камни. Куда оно денется
Т.Н. Моя смерть, в любом случае, будет восприниматься как трагедия, а иных поводов бросить писать не вижу.
Я.К. Учитывая, что перестать писать, если уже начал, можно только в одном случае, думаю, мне будет всё равно.
Б.Д. Не пробовал.
A.V. Не думаю, что смогу перестать. Но если некие внешние обстоятельства будут препятствовать творчеству — это да, трагедия. Временные — та же работа, например. А о тех, что могли бы прервать творчество насовсем, и говорить не хочется. Увы, мы все одарены — и ограничены возможностями тела.
Т.Ш. Наверное, зависит от причин. Если я, допустим, однажды превращусь в мировой океан, то наверняка перестану писать, и вряд ли расстроюсь. А человек, как известно, в значительной степени состоит из воды.
И.Г. Не знаю, что должно случиться, чтоб я перестала.
К. Да для меня то, что я пишу — случайность и ЧП! Которое нарушает мой привычный уклад жизни! Поэтому никакого стресса от того, что не пишу, не будет. Я вообще писать начала потому, что не писать уже просто не могла — накопленные истории угрожали разорвать меня изнутри. А когда ничего изнутри не «рвет» — зачем писать, зачем вымучивать из себя что-то недоношенное? Пусть себе зреет, а я пока чужое почитаю, тем более, что это чужое зачастую намного лучше моего!

Л.В. У меня… да куда попадешь. Кроме современности.
Ю.Д. Никакие. В каждой эпохе есть что почерпнуть и чем вдохновиться, даже в нынешней.
В.М. Древний мир.
Т.Н. Серебряный век.
Я.К. Сейчас вдохновляет период с 19 по 20-е годы ХХ века.
A.V. Все очень ситуативно. От многих факторов зависит, вплоть до настроения.
Б.Д. Эпохи — нет. А вот разрушенные здания — могут очень.
Т.Ш. Мне нравятся архаические мифы древнего мира, хотя я не знаю, как их понимать, и может быть именно поэтому. Осталось мало источников, и трудно их перевести / расшифровать. Думаю, сознание древних людей было устроено как-то иначе. Например, я читаю Ветхий Завет и не могу понять (простой вопрос): что, на самом деле истинный, единый Бог там явился и разговаривал? По-моему, современному человеку трудно допустить, что это может быть не метафора и не галлюцинация, и не идеологическая пропаганда, а буквально.
И.Г. Восточноевропейский готический роман.
К. Уютно мне в Европе второй половины XIX века. Неуютно в Древнем Риме. Из стилей мне ближе всего классика.

Л.В. Много персонажей в произведении — и чтобы все со всем связать.
Хочу написать действительно черного, злого вампира, вурдалака, убийцу… но чтобы он был обаятелен и вызывал сочувствие и симпатию. Впрочем, это шутка. Следующая… Не уверена, что она есть. Помереть с честью — хотя бы в своей повести…
В.М. Для меня каждый следующий текст — это новая планка. В данный момент пытаюсь понятно и увлекательно описать нестандартный фэнтези-мир.
Ю.Д. Ещё столько планок не взято. Но я их особо и не ставлю перед собой. Хочется написать шедевр всех времён и народов и почить на лаврах — вот эту планку нужно брать
Т.Н. Написать всё, что задумано. Издать всё это.
Я.К. Их ещё лес, этих планок. То, что начато, доделать.
Б.Д. Концовки в рассказах всегда смазываю. Следующая — научиться писать рэп.
Т.Ш. Я думаю, прошлое, настоящее и будущее условны, на самом деле время движется в разных направлениях. Я бы хотела чувствовать себя в единстве со всем этим, а не бросаться от планки к планке.
И.Г. Пока что я сижу в «лягушатнике» и с некоторой завистью гляжу на взрослый бассейн. Сейчас главное — закончить роман. Второе главное — его издать.
A.V. Не написан весь цикл рассказов и повестей, запланированный еще в 2010 году. А глобальная, беспрерывно удаляющаяся, словно горизонт — совершенство.
К. Эээ… ну, книжек у меня нет, напечатанных. Ни одной. Это планка, да? Ну, вот. Следующую - так ее же, не взятую. Книжку напечатать хочу. Не за свой счет:)

Ю.Д. Никаких планов. Два месяца ничего не писал и не планирую...
В.М. Вот тут можно почитать то, что сейчас пишется, а вот тут — законченная первая книга
A.V. Старательно заканчивала роман, пока в один прекрасный момент не вломился в процесс изящно-нахальный Ф. Либерт... и не завладел всем вниманием. Теперь пытаюсь его угомонить.
Б.Д. Два рассказа. Добить третий роман из серии.

Л.В. Ну, это общее место. Наверное, отчасти так и у меня: вечное дитя при престарелых родителях (умерли недавно) грезит о власти, скука по поводу жизни преобразовывается в некие нарочито острые ситуации. Но для меня куда важнее создать целостный мир — как бы ради того, чтобы жить в нем. Не считаю это такой уж психотерапией. Это скорее… от избытка жизни и счастья. Которое все возрастает.
Т.Н. Пожалуй да, без личного опыта, без переживания некоторых ситуаций в реальности, сложно писать о них. Но не обязательно это должна быть травма. Можно ли через написание ситуации в книге, разрешить её в жизни – не знаю. Автор должен разобраться с собой, а как это будет удобнее — через мысленный диалог, или перенося всё на бумагу — личное дело каждого.
Я.К. Опыт жизни для литературы необходим, но к чему такая однобокость? На одних травмах далеко не напишешь.
Т.Ш. Я думаю, говорить о собственно творчестве можно постольку, поскольку человеку удалось подняться над личным восприятием, выйти на уровень, имеющий общественную значимость.
И.Г. Да, я знаю, сейчас много говорят о проработке травмы — те же романы о концлагерях, например. Возможно, в определенных текстах или в эпизодах из текста это имеет место. Но я б не стала ставить диагноз по художественному произведению.
К. Да, согласна. Одно из моих произведений именно такое — терапевтическое. Правда, я благоразумно не показываю его почти никому — зачем посторонним видеть «результаты УЗИ и анализы»? Но если автор сможет обезличить произведение в нужных пределах, то должна получиться очень искренняя и точная вещь. Главное тут — не переборщить с самокопанием.

Л.В. Только об этом и пишу — достоверность есть, но вряд ли фактографическая. Иногда попадаю в яблочко, иногда нет, но сама о том сказать не могу. На других в таком не понадеешься…
В.М. Я стараюсь узнать побольше, прежде чем писать о чем-то. Насколько достоверно — это не мне судить.
Т.Н. Авторам часто приходится писать о том, что им в реальности недоступно. Но всем нам доступны чувства и фантазия. Я не могу написать сцену, пока не увижу её, не переберу в уме до мельчайших деталей, 90% которых останутся «за кадром».
Я.К. Попытаемся, по крайней мере, и справки наведём.
Т.Ш. По существу, духовный опыт и житейский могут сильно различаться. А когда дело касается бытовых подробностей, фактов, конечно надёжнее обратиться к тому, что известно на практике, или по крайней мере проконсультироваться со знающими людьми. Хотя от ляпов всё равно никто не застрахован, как и от возражений людей, имеющих другое мнение.
И.Г. Как говорят мои ученики, когда я возмущаюсь: «Ну вы же не можете так по-русски сказать!» — «Мы все можем сказать!» Написать-то я могу, без проблем. А насколько достоверно, могут судить только те, кто пережил.
A.V. Осознанное, переосмысленное, прочувствованное — пусть даже в художественной реальности — это опыт. Без такового я писать бы не решилась.
К. Пожалуй, нет.

Л.В. Пишу трояко: в уме (картинки, беседы), на клочке бумаги ночью (удачные фразы и мысли) — и прямо на клаве! Потому что лишь в процессе получается сюжет и часто — абсолютно новые ходы и коллизии. Не напишешь — на клочки разорвет, потеряю разум и душевное равновесие.
В.М. Пишу в свободное время в компе, когда нет доступа к компу — то обычно в блокноте. Блокнот специальный для таких случаев. Если внезапно накроет, то и на любой бумажке могу записать.
Ю.Д. Хаос! Полнейший! Всё упирается в свободное время. Файлы в рассказами разбросаны где попало. Но так как я выкладываю всё в Сети, ничего не потеряется.
К. Я непрофессионал, для меня творчество всегда хаотично и непредсказуемо.
Т.Н. Скорее второе. Хотя и первое тоже бывает.
Я.К. Откуда такая страсть к разложению всего по полочкам? Каждый случай индивидуален. Сегодня я сяду и буду методично описывать какую-нибудь сцену, а завтра вскочу в три ночи перед рабочим днём и просижу до утра.
К. А я на бумажке совсем не могу писать. Не будет компа — и творчества не будет.
A.V. Все факты, касающиеся описываемой реальности — в библиотекарском порядке, по табличкам, по схемкам... А как до создания непосредственно текста доходит — хватаешь салфетку и карандаш...
И.Г. Я кусочничаю. Пишу ручкой-карандашом разные куски, а потом сажусь перед компьютером и начинаю лепить из них целое.
Т.Ш. Для меня самое важное — набрать нужный внутренний объём, развиваться прежде всего не с точки зрения «литературной техники», а как личность. Когда есть идейная база, условия работы уже не так важны. Наброски стараюсь держать в упорядоченном виде.
К. Совершенно хаотичный. Пишу, когда пишется, а пишется, когда ему хочется. Не помогают ни разложенные карандаши, ни сортировка набросков (которых, кстати, не делаю). Многие произведения придумала во время жарки котлет, или прочих экзерсисов на кухне, и знали бы вы, сколько котлет оказались из-за этого пережаренными! Еще очень люблю куда-то ехать. В одиночестве. Тогда мозг может полностью переключится на историю, и думать о ней целый час, а то и полтора! Это просто подарок, столько времени для творчества…

Т.Н. Спокойно.
Я.К. В жизни не встречались, заочно же интересно.
Б.Д. Не понимаю, зачем это.
Т.Ш. Первый раз о таком слышу. Видимо, это просто дурачество, эпатаж. Зачем наращивать клыки, если все мы и так немного упыри…
И.Г. Вампир life-style — это человек «нашей крови», то есть настоящий кровосос. Но таких вы вряд ли увидите на улице, поскольку они предпочитают себя не афишировать. Остальные же — жалкое подражание.
К. Пожимаю плечами, и стараюсь не обращать внимания. Хотя очень хочется подшутить или даже высмеять. Но мне это «не к лицу, и не по летам», поэтому стараюсь не замечать, пока это не коснется меня лично. Вот если дочка нарастит клыки – тогда и скажу все то нехорошее, что я об этом думаю. Хотя у меня дочка тот еще прагматик… :)

В.М. На самом деле это связанные истории. В «Дороге духов» есть даже один герой из «Бирит-нарим», но вряд ли его можно узнать. У меня очень много незаписанных историй про самых разных солнечных вампиров, в разные времена и в разных странах, естественно не только междуречье.

Б.Д. Как обычный человек, а не киборг у которого в жизни одна забота — мочить вампиров

Б.Д. Я не согласен с жюри. Вообще не согласен. Не знаю, чем они там читают. Роман Аниэля Тиферета — он лучше моего в разы. Когда его посмотрел, подумал: что я вообще здесь делаю? Это его первое место. Так почему он даже не в шорте?
Я мало читал из того что тут висит. Или читал кусками. «Ночного фотографа» — круто, «Мир иллюзий». Они реально лучше. Открыл «Заповедный омуток» и сразу закрыл, даже побоялся читать, это же талантливо. «Книга правды» тоже понравилась, хотя там небрежно многое. Не понимаю, что произошло. Классные вещи вне шорта, а обычные в нем. Например, с первых же строчек общие фразы, как у третьего места. Я не смог его прочесть. Текст — как пережеванная жвачка. У меня текст грязный и слабый, там провалов много. Какое ж это к черту первое место? Как будто для жюри главное, чтоб было понятно и без выкрутасов, прямое, как рельса, чтоб все бегали и было весело. Ну и еще — чтоб язык был зализанный. С рассказами то же самое. Мой роман слабее моего рассказа. Раза в два слабее. Окей, меня вышибли потому что там мало вампиров и всё такое. Так в романе еще меньше. Но вот рассказ с рыболюдьми и Венецией — почему он не прошел? В общем, если эти ребята не в шорте и не в тройке, то и я не хочу.
В общем, дело принципа, мы поняли. Подобные мысли и чувства понятны. Однако возникает вопрос: разве может автор объективно оценить свою работу? Да еще сравнить ее с другими? Или судить по отрывку романа?
Т.Н. Может, может, если он адекватный.
Ю.Д. Я вообще спокойно отношусь ко всяким онлайн-конкурсам. Во всех, где я участвовал совершенно непонятные критерии оценки произведений, так что победа или поражение ничего не значат.
Б.Д. Я в каких-то романах не смог и главы осилить. В них не за что взгляду уцепиться. Как ровная стенка. В «Ночном фотографе» и в романе о вампире и призраке сделана каждая фраза. Шикарно сделано. Это и по отдельному куску понятно. «Ночные тени» я не одолел, но они тоже лучше. А про объективную оценку — автору как раз виднее всего, насколько он налажал.

Ю.Д. Мои в полной гармонии с реальной реальностью.
Б.Д. Да вроде ничем не отличается
В.М. Ой, я прямо теряюсь от вопроса про реальность… Мне кажется, каждый человек живет в своей реальности, она очень сильно разнится от человека к человеку, от семьи к семье и от народа к народу — и тем более от эпохи к эпохе. Задача в том, чтобы как можно достовернее передать, а насколько это совпадает с реальностями читателей, судить не могу.

Т.Н. Мы старались писать так, что бы непосвящённый во все тонкости и того времени и места (несмотря на то, что альтернативка) не утонул в непонятностях.
Романы Кати Коути – есть ли, на Ваш взгляд, у вас с ними переклички, помимо симпатии к викторианству? Еще одна параллель: на первый взгляд у «Ночных теней» наблюдается сходство с повестью «Вампир ван дер Пир». Схожи главные герои, рядом с ними живет некое милое полубесплотное существо… Удалось ли вам в ходе конкурса ознакомиться с этой работой?
Т.Н. «Серебряную ложку» читал и «Стены из хрусталя» тоже — понравились информативностью. Но время действия у нас разнится: «Ночные тени» — по большей части Англия эдвардианская.
«Вампира ван дер Пира» начинал читать, но понял, что совсем не моё — как картины Гогена. Не знаю, что за существо в той книге — не дочитал до того момента, но Фаэ милой назвать не могу. Шебутная — скорее так.
Звучало мнение, что нынче не в моде пространные описания, а ваш текст перегружен деталями. Вы принципиально за такую насыщенность текста или же согласитесь с критиками и что-то в романе измените?
Т.Н. Долго над этим думал. Останется как есть и дальше будет в том же стиле. Мы так видим мир - со всеми мелочами. И что видим, то пишем)) В общем, книга на любителя. (это мы ещё гуманно поступили в НТ - 10 % от того, что видели внесли в книгу:)

Б.Д. Это не перенос. Вот эта история может случиться... ну в Камбодже. И только там. А другая — только в Урюпинске. Если пытаться впихнуть Камбоджу в Урюпинск, будет полный фейл.
Т.Н. Что «не отечественный» — не знаю, отчего именно так получилось. Но, да — если перенести в Россию, будет что-то неправильное. Хотя Ламьель Вульфрин и заметила, что российским от «Ночных теней» тянет чрезмерно.

И.Г. Язык воспринимается спокойно, потому что я много общаюсь на русском по интернету и читаю по-русски.
Ю.Д. Я переводил свои рассказы на украинский для публикаций. Это мрак. Фонетика разваливается. Я русскоязычный, хотя украинский знаю хорошо, но недостаточно, чтобы выдерживать фонетику.
Б.Д. Русский пока жив, а на других вряд ли в ближайшие лет двадцать смогу писать.
И вопрос в продолжение: а какие тогда взаимоотношения с местными литературными традициями у вас складываются?
Ю.Д. Я постоянно вставляю естественные для меня словечки, неестественные для русских читателей, и получаю по шапке. Например, слово «жменя».
Б.Д. У меня как раз с русской традицией плохо, а с местной всё окей.

A.V. Непредсказуемо.
Т.Ш. В моём случае надо говорить: «сколько знаков». Без «тысяч». Хотя, «Пульс» написан за три недели — но до этого я два года над ним думала.
В.М. От 2000 до 4500, вряд ли больше.
Т.Н. Пока не допишу пришедшую в голову сцену. Максимум было 9 вордовских листов.
К. Мало знаков. Вообще, больше трех часов находиться в мире рассказа не могу. Иногда за эти три часа напишу лишь пару абзацев, иногда, если повезет, пять страниц сплошного вордовского текста. Пока это максимум. Думаю, примерно 20 тысяч знаков.
Б.Д. Один раз в жизни — 15 страниц. А так — мало и медленно.

A.V. Вампиры - потому что близко. Очень близко, особенно в последние два года. Даже в лице Музы.
В.М. Во-первых, одно другому не мешает. Тексты про вампиров-викингов и вампиров-индейцев есть в планах. Во-вторых, меня завораживает связь с кровью, ее преломление в разных мифологиях, в культуре разных народов, завораживает бессмертие вампиров, прошедших сквозь эпохи.
Ю.Д. Хотелось разрушить романтический стереотип вампиров. да и все эти прибамбасы с чесноком, распятием и лунной дорожкой. Да и вообще они классные — хищники и уроды.
Б.Д. У меня пока нет ни одного приличного вампира. Я о людях.
Елена Levana: Бьярти, а как же рассказ «Как песок»? После чтения мне захотелось сказать: вот же он, вампир. Наверное, у вас получить примирить вампира с человеком, что в моих глазах как читателя мало кому удавалось — в итоге они либо скорее люди, либо уже мало что имеют с человеческим родом.
Б.Д. Это рассказ о человечности. В «Песке» герой уже не человек, но еще этого не понял. Не видит в чем суть — быть человеком.
A.V. Полагаю, осознание вечности накладывает свой отпечаток. Не меньший, чем образ жизни, которому приходится учиться - новые инстинкты, новые ценности...
Елена Levana Да, но в вампирах либо явно проглядывают люди, либо они хищники, создания иного порядка, вообще имеющие мало общего с человеком, как у Вас; они испытывают эмоции и привязанности, но от мира людей далеки. А у Бьярти Дагура получилось нечто пограничное, это и запомнилось.
Ю.Д. Если речь идет о бессмертии существ, прошедших сквозь эпохи, то отчего не горцы, например?
В.М. Горцы — это из новейшей мифологии, они не универсальны, тогда как вампиры — с древнейших времен и повсюду.